– Нет, господин, – ответил Григорий и огляделся. – Потрясающий вид.
– Да уж, пожалуй. Не одна стена. Не две. Целых три. – Командир повел перед собой рукой. – Это самая высокая точка укреплений. Видите, как стена спускается к югу, а потом снова поднимается?
Григорий посмотрел на круто уходящие вниз стены и маленькие башни, которые поднимались к массивной полуразмытой громаде большой башни в миле отсюда. Генуэзец продолжил, следуя его взгляду:
– Это ворота Святого Романа, а та долина, – он махнул рукой вперед, – которая сужается к нам, зовется Месотихион. – Пососал нижнюю губу. – Из всего, что я читал и слышал, это место всегда было на острие атаки. И я не сомневаюсь, что таковым оно окажется и сейчас. Здесь, между Харисийскими и воротами Святого Романа, – наша ахиллесова пята. Здесь наше слабое место.
– Слабое? – присвистнул Амир. – Клянусь бородой Пророка! Я видал города, которые гордились бы всего одной такой стеной. Но три?..
– Да. Построенные тысячу лет назад. И все еще стоят, – заметил Энцо и покачал головой. – Как такое возможно?
– Потому что мы… эти старые греки знали, как строить, – пробормотал Григорий; он помнил, как отец описывал лежащее перед ними поле боя. – Они… безупречны.
– Ничто не безупречно в осадном деле, Зоран, как ты хорошо знаешь, – заметил Джустиниани, – но эти ближе всего к совершенству. Идемте же; дайте мне рассказать этому рагузанцу, что он упустит, если уплывет до сражения.
Придерживая шляпу, он повел остальных к бушующему ветру передней, открытой части площадки.
– Мы стоим на самой высокой со стороны суши, внутренней стене. Некоторые считают, что нам следует сражаться здесь, уступив остальное врагу. Я говорю, что они ошибаются.
– Почему, хозяин? – спросил Амир.
– По многим причинам – и вот главная. – Джустиниани протянул руку и без особых усилий отломил от зубца кусок камня. – За эти годы внутренние стены запустили сильнее всего. Эта башня еще не в самом плохом состоянии, однако сами видите…
Он раскрошил раствор между пальцев.
– Другие, по обе стороны, намного хуже. Однако на ремонт второй стены, – он указал вниз, – тратились больше всего. Ее башни меньше, но возвышаются над открытым пространством, которое они называют паратихионом. Поскольку до нее можно добраться, только если лезть в тот глубокий ров, а потом карабкаться на третью, самую низкую стену, этот паратихион – одно из лучших полей боя, которые я когда-либо видел. – Генуэзец наклонился над краем. – Отсюда наши лучшие лучники, арбалетчики и кулевринщики обрушат на них ад через головы защитников внешней стены. А тех немногих врагов, которые выживут, порубят на куски наши солдаты.
