, его телохранители. Говорят, им вырезают селезенку, чтобы они стали более выдержанными.
Рашид вечно жаждал поделиться своим опытом военной службы и разговаривал с Ахмедом, как отец – с глуповатым ребенком.
– Двое лучников всегда рядом с ним. Ты заметил, что один натягивает лук правой, а второй – левой? Конечно, не заметил, бык ты эдакий. Что ж, ему нужен лучник-левша, чтобы защищать его с того бока. А те люди, которые сейчас подошли? Вожди анатолийцев, белербеи Исхак и Махмуд. Наши вожди, раз их отряд стоит за нами, ждет, чтобы пойти за нами на стены.
– За нами?
Ахмед посмотрел на другие склоны, заполненные стройными рядами людей в доспехах.
– А они не должны идти первыми, раз так хорошо нарядились?
– Нет. Они пустят нас в первую атаку.
Когда Ахмед обернулся, чтобы возразить, Рашид продолжил:
– Нет, это хорошо. Когда невыспавшиеся греки падут под нашими ударами, мы первыми будем в городе. Мы будем первыми выбирать добычу. – Он облизнул губы. – И их девственниц. А еще…
Боец указал на большой отряд воинов на склоне, чуть поодаль. Они немного отличались от прочих – одежда темнее, чем у прочих, длинные бороды, непокрытые головы.
– Я уверен, что наш султан, который любит нас, отправит первыми на смерть этих. Христиан, – прошипел Рашид. – Отбросы и наемники, ради обещанной добычи они готовы сражаться против людей своей веры. – Он отхаркался, сплюнул. – Пусть возьмут на себя первый удар. А потом мы с тобой возьмем славу и золото.
– Иншалла, – только и мог сказать Ахмед внезапно пересохшим ртом.
Снизу, из группы с факелами, послышался громкий возглас. Крик согласия, исторгнутый десятком глоток. Группа распалась, пейики с опущенными алебардами разделили ряды анатолийцев, чтобы султан мог вернуться на холм к пушке. Другие командиры, в том числе мужчина, которого Рашид назвал Исхаком, направились к отряду Ахмеда. Сквозь толпу шли люди; каждый нес древко, на ходу разворачивая с него длинный стяг. Они выкрикивали какие-то слова – Ахмед пытался разобрать их сквозь нарастающие возгласы. Он расслышал это как раз в тот миг, когда разглядел на стяге имя Пророка. Крестьянин не умел читать, но знал символ Мухаммеда, его тугру на ближайшем стяге, сияющую серебром в лунном свете.
– Сто золотых монет первому, кто поднимет такой стяг на второй стене греков, – вознесся над суматохой крик. – Аллах акбар!
– Велик Аллах! – отозвалось эхо тысяч голосов.
Люди пытались выхватить один из десятка стягов. Ахмед шагнул вперед. Сто золотых монет – больше, чем может принести его ферма за всю жизнь. Но его задержала чья-то рука.
