– Мы можем спать, мой крестьянин, – говорил он в траншее, раскинув кривые ноги по краденой овчине, – но христиане? Если они лягут, им придется спать в доспехах и с оружием – ведь они не знают, когда мы придем.
И все же эта ночь была другой. Даже Ахмед видел: что-то затевается. Принесли связки деревяшек – большие кипы, обмотанные веревками. Прислонили к частоколу множество лестниц. Потом через толпу башибузуков один за другим протолкались лучники с большими луками за плечами. Они присаживались в проемах большого деревянного укрепления, смешавшись с арбалетчиками и другими, придерживающими тлеющие фитили и стоящие рядом орудия.
– Это атака, да?
– Соображаешь, великан, – покосился на Ахмеда Рашид.
Он ухитрился купить или, скорее, украсть толстый стеганый халат и помятый шлем-тюрбан. У его товарищей не было иной защиты, кроме маленького деревянного щита, а халат по размеру лучше подходил Ахмеду; коротышке, чтобы ходить, пришлось собирать его в длину и в ширину. Он ткнул пальцем в небо, прямо в восковую луну над головой.
– Мы сможем заглянуть в глаза грекам, когда они будут умирать на своих стенах. А как только возьмем стены, будем грабить улицы.
Ахмед, хмыкнув, встал на холмик, с которого мог заглянуть за частокол. Стены в лунном свете выглядели побитыми, однако все еще высокими и прочными. Неделя криков, восхвалений Аллаха и приседаний во время выстрелов – неделя бесконечного ожидания – начала его раздражать. Он пришел сражаться – за султана, за победу Бога… и за то, что эта победа принесет ему. Жизнь и богатство – или смерть мученика и быстрое путешествие по мосту Сират к раю.
Рашид дернул его за лодыжку.
– Смотри, – сказал он, – кто идет.
По неглубокой долине между холмом с частоколом и большим, где стояла пушка, шла процессия. Несколько человек несли факелы, их пламя отражалось от брони и шлемов, наконечников копий, умбонов щитов и покачивающихся ятаганов. Больше всего света собиралось на человеке в центре, одном из самых высоких, чей стальной доспех пылал, чей шлем-тюрбан горел. Десяток мужчин такого же роста ограждал его стеной алебард. Ближе всего, по бокам, наложив стрелу на тетиву, шли два лучника.
– Султан!
Рашид был только одним из многих, кто произнес это слово. Оно рябью пробежало по массе людей на склонах. Группа остановилась у перевернутого бочонка, и, прежде чем люди заслонили его, Ахмед увидел, как сверху расстилают большой лист пергамента.
– Воины с алебардами –
