– И я, – пробормотал Феон, – не имея мозгов сделать что-то другое, паду вместе с ней.
Он поднялся по первой лестнице укреплений. И всю дорогу снизу, из иудиных деревьев, доносились птичьи насмешки. Добравшись до площадки главной башни дворца, на высоте трех лестниц, Феон мог видеть намного дальше людей, сгрудившихся у зубцов стены. Он посмотрел – и охнул.
Он не был на укреплениях с того дня – три дня назад – когда прошло слово, что под стены прибыл сам султан во главе основной массы своей армии. Феон, как и большинство жителей города, пришел посмотреть на них – и увидел лишь размытые силуэты на далеких холмах. Сейчас он видел людей. Лица. Доспехи. Стяги. Тысячи, тысячи и тысячи людей.
Турки подошли к стенам на двести шагов. За рвом и деревянным частоколом стояла огромная толпа, кажется, в сотню шеренг глубиной, простирающаяся от Рога на севере и, несомненно, за холмы, до самого берега Мраморного моря. Если под стенами стояла не сотня тысяч человек, их было ненамного меньше. И встречали их – Феон знал, поскольку сам помогал делать подсчеты – меньше пяти тысяч греков и около двух тысяч чужеземцев.
– Они впечатляют, верно?
Голос, казалось, вечно булькающий от грязи в горле, слышался сзади. Феон обернулся. Этого мужчину все знали как «германца», хотя сам он возражал, утверждая, будто родом из какого-то другого, равно варварского места. Феону приходилось иметь с ним дело, поскольку этот человек пытался воссоздать спасителя города в прежние осады – греческий огонь, – и Феону приходилось искать для него некие редкие и странные ингредиенты.
Джон Грант ткнул пальцем:
– Его высочество там, впереди, как всегда. Араб-ренегат Джустиниани описывает, кто там выстроился перед нами. Их сильнейшие отряды против нашей слабейшей точки, так говорят наши вожди.
Он повернулся, сплюнул через край башни, но встречный ветер подхватил плевок и размазал его по плащу Гранта. Феон с отвращением смотрел, как мужчина вытирает ткань, ругаясь непонятными фразами, звучащими как гравий в барабане. Потом Грант поднял взгляд:
– Ты еще не нашел мне селитру?
– Возможно. Подойди ко мне попозже. А сейчас прошу извинить.
Феон пошел вниз по лестнице, но споткнулся на последнем шаге, запутавшись в ножнах. Сзади послышался смешок германца, издевка не хуже птичьей, но Феон не обратил на него внимания, хлопая по спинам и прокладывая себе путь к императору. Когда он подошел, Амир, ручной мусульманин Джустиниани, описывал стяги, вившиеся вдалеке перед огромным шатром.
