Константинополь
11 апреля 1453 года
Звук был очень знакомым. Однако он всегда удивлял ее, этот смешок у самого окна, высокое стаккато. «Ха-ха-ха-ха-ха», – послышалось снова, то ли призыв, то ли песня, а потом смех, будто шутка дошла не сразу.
– Быстрей! Минерва! Иди сюда! – тихо позвала София.
Дочь взглянула на нее с пола, по которому были разбросаны шерстяные игрушки.
– Я учу, – сказала она, нахмурившись помехе ее игре.
– Утенок, потом ты вернешься, – прошептала София. – А сейчас иди сюда. Я покажу тебе кое-что очень славное.
Минерва, пританцовывая, подошла к ней:
– Сладость?
София покачала головой. С тех пор как мосты были сломаны, а Золотой Рог перегородили боном, в город поступало очень мало еды. Сладости были в дефиците.
– Кое-что получше. Волшебство. Тсс! – Она приложила палец к губам девочки. – И смотри.
София потянула дочь к середине комнаты, в прямоугольник утреннего света, бьющего из открытого окна.
– Вон там, – сказала она, указывая пальцем.
Минерва втянула воздух.
– Ой! Какая хорошенькая! – Она вытянулась, прижалась губами к уху матери и громко прошептала: – А что это?
– Ее называют смеющимся голубем. Слушай!
Новый призыв, серия нот, еще одна понятная шутка.
Минерва хихикнула:
– Она думает, это смешно!
«Да. Они прилетают каждый год. Это значит, скоро придет настоящая весна. А то я уже начинала сомневаться, будет ли она вообще».
Птица копалась в ящике с землей, который София держала на подоконнике.
– Видишь ее головку? Твой любимый цвет, розовый.
– Ой, да… И у нее пятнышки на горле. Черные пятнышки!
– Да. Видишь, крылья у нее красноватые, но там еще есть синее и серое. – София вздохнула. – Она такая красивая. И не заботится ни о чем… – она осеклась, – вообще. Она хочет только смеяться. И найти кого-нибудь, чтобы смеяться вместе с ним.
Минерва подняла взгляд. Ее мать уже не улыбалась. В ее глазах была какая-то тьма. Девочке захотелось, чтобы тьма ушла.
– Я поймаю тебе эту смешную птичку! – воскликнула она, вскочила и побежала по солнечному лучу к окну.
Испуганный голубь взлетел. Вспышка каштановых подкрыльев – и он исчез.
– Ой. – Минерва замерла, прижала руку ко рту.
София поднялась с колен, подошла и обняла дочь за плечи.
