– Какое судно?
Как же капитан назвал его?
– «Ворон», – ответил Григорий.
– Они уже поднимают якорь, – сказал мужчина, кивнув на воду. – Но мы наверняка встретимся на Хиосе или Лесбосе. Там ты его и нагонишь.
Григорий кивнул и принял руку. Затем забрался в лодку и сел на банку. Двое мужчин бежали по причалу. Едва они тоже уселись, лодка отчалила. Они быстро шли по водам Рога к черным силуэтам впереди. Сейчас уже хватало света, чтобы рассмотреть оставшиеся сзади городские стены. Немного западнее причала, от которого они отплыли, виднелись ворота Феодосия. Если он как следует всмотрится, то сможет разглядеть перед ними каменную плиту. Призраков на ней. Свой. Софии. Того, кого они там сделали.
Григорий закрыл глаза.
* * *
Лейла следила, как последнее из семи судов пляшет в водах, где встречались Золотой Рог, Босфор и Мраморное море, образуя волнение, на турецком называемое анафор. Если Григорий проснулся настолько тяжелым от вина, как она думала, эта качка ему не понравится.
Он был на этом судне. Лейла видела, как он поднимался на борт; ее глаза стрелка заметили его черный плащ и широкополую шляпу, пока Григорий лез по веревочному трапу. Вернувшись на склад и обнаружив, что там пусто, она побежала туда, куда он мог пойти: ему наверняка хотелось пить, и она как раз несла ему воду в кожаном бурдюке. Но в жалкой таверне у причалов его не оказалось. Он уже был в море.
Судно обогнуло мыс Акрополис и скрылось. Лейла не двигалась, по-прежнему щурясь от солнечных бликов на воде. Солнце очистило небо от дождевых туч и теперь сверкало на крышах и башнях Галаты, по ту сторону воды. Все сияло – кроме ее сердца.
Лейла выругалась, прикрыв глаза от солнца и пытаясь думать. Она была глупа, размышляя над кражей книги. Составленные ею таблицы – для себя, Мехмеда, Григория – ясно говорили, когда книга попадет к ней. После падения города, не раньше. Однако для этого Григорий нужен здесь. Он не должен был уплыть.
И все же он уплыл. Но это не значит, что он не может вернуться. Суда поворачивают. Суда… тонут.
Лейла улыбнулась, расправила плечи. Григорий прошел в дверь, вымазанную рыбьим жиром. Он заклят, он принадлежит и всегда будет принадлежать ей. Но ей известны и другие заклятия, от любовных до поиска пропавшего гребня. Она знает и проклятия, которые можно наложить на человека или его дела. Включая судно, на котором он уплывает. Ей нужен только какой-нибудь его предмет, вещь, которую он держал в руках. И серебро в ее ремесле лучше прочих…
