Эрминтруда. Да, выбор большой.
Инка. И в то же время выбирать особенно не из чего. Я бы не рекомендовал вам Понго, потому что он ужасно храпит; если бы для него не оборудовали спальню со звуконепроницаемыми стенами, семья его величества не сомкнула бы глаз. Но из всех прочих сыновей ни один, в сущности, не лучше других — берите любого, если уж вам очень хочется.
Эрминтруда. Что? Мне хочется? Ничуть не хочется. По-моему, вам этого хочется.
Инка. Мне хотелось, сударыня. Но (конфиденциальным тоном, стараясь ей польстить) вы оказались иной, чем я себе представлял. Боюсь, что ни один из этих остолопов не сумеет сделать вас счастливой. Надеюсь, вы не заподозрите меня в черствости, если я скажу, что энергичной, образованной, красивой женщине…
…они не могут не наскучить — и очень скоро. Мне кажется, вы предпочли бы самого Верховного Инку.
Эрминтруда. Ах, капитан, как может смиренная особа вроде меня пробудить интерес в монархе, который окружен самыми талантливыми и образованными людьми во всей вселенной?
Инка (в ярости). Что вы говорите, сударыня! Да назовите мне хоть одного человека из окружения Верховного Инки, кто не был бы врожденным идиотом?
Эрминтруда. О! Как можно говорить такое? Возьмите адмирала фон Кокпитса, который…
Инка (раздраженно встает и принимается ходить по комнате). Фон Кокпитс! Сударыня! Если фон Кокпитс когда-нибудь попадет в рай, через три недели архангелу Гавриилу придется воевать с населением Луны.
Эрминтруда. А генерал фон Шинкенбург!..
Инка. Шинкенбург! Да, Шинкенбург — непревзойденный стратег военных действий в садах и огородах. Поставьте его охранять сады и огороды, и они будут неприступны. Но много ли от этого пользы? Мир не исчерпывается одними огородами. Пустите Шинкенбурга в поле, и он погиб. На учениях Инка неизменно побеждает своих генералов, и все же ему приходится посылать их на поля сражений, потому что стоит Верховному Инке взять командование на себя, и его станут винить за все несчастья, а главное — объявят, что он принес страну в жертву своему тщеславию. Тщеславию! Почему эти глупцы называют его тщеславным? Только потому, что он чуть ли не единственный, кто не боится жить. А почему они считают себя храбрецами? Потому что они так глупы, что не боятся умереть! За прошлый год мир породил миллионы героев. Но породил ли он еще одного Инку? (Возвращается в свое кресло.)
Эрминтруда. Не породил, капитан, — к счастью. Пожалуй, я предпочту Чипса.
