Выйдя на улицу, мы сели на извозчика и поехали в Шенеберг.
Весь дом был погружен в сон, когда мы взошли по лестнице в третий этаж и позвонили в квартиру Альфонса Бетака.
Прошло некоторое время, пока нам открыли.
В дверях показалась молодая женщина и спросила, что нам нужно.
— Нам нужно видеть господина Бетака, — ответил Стагарт.
Я ожидал, что она испугается.
Но она только улыбнулась и ответила:
— Вы пришли немного рано, господа! Но все равно, войдите, пожалуйста.
Она говорила с французским акцентом, что придавало ей еще больше прелести.
У нее была крайне изящная, пикантная внешность и все обращение ее выдавало в ней женщину, вращавшуюся в лучших кругах.
— Мой муж сейчас выйдет, — сказала она, любезно кивнув нам головой, и исчезла.
Едва только она успела уйти из комнаты, как Стагарт вскочил и подбежал к двери. Он приоткрыл ее и заглянул в коридор.
— Он попытается бежать, — проговорил Стагарт. — Будь наготове. Ты видишь весь коридор?
— Да. Думаешь ты, что его жена посвящена в его преступления?
— Этого я еще не знаю, я еще не успел выяснить это. Но ведь мы скоро…
Мы говорили шепотом и сразу замолчали, когда услыхали в коридоре громкие, решительные шаги.
Стагарт с ловкостью кошки неслышно отпрянул от двери.
Вошел Альфонс Бетак.
Он был в изящной литовке, и на лице его было выражение приветливости и беззаботности.
— А! — воскликнул он, увидев Стагарта. — Мистер Джордж! Какая для меня честь видеть вас у себя.
— Да, — ответил на это мой друг, — мне с трудом удалось вас разыскать, так как вы, очевидно, изменили ваше имя.
— Ах, — заметил тот с небрежностью. — Это так, пустяки. Я сделал это из-за родных: знаете, семейные обстоятельства…
Он не докончил и представился мне. Его самоуверенность поразила меня.
Стагарт, очевидно, не нашел нужным выполнить это правило вежливости.
Он внезапно поднялся и произнес:
— Г. Бетак, я попрошу вас немедленно последовать за мной в ближайший участок.
Слова эти оказали совершенно другое действие, нежели мы предполагали.
Правда, одно мгновение казалось, что вся краска исчезла с темного лица француза.
Но затем он так непринужденно рассмеялся, что я смущенно глядел на Стагарта, который окидывал преступника спокойным и строгим взглядом.
— В полицейский участок, мистер Джордж! — расхохотался француз. — Ведь это неуместная шутка! Что же мне там делать? Быть свидетелем? Защищать вас? Может быть, вы совершили что-нибудь противозаконное?
У Стагарта вырвалось движение нетерпения.
