Тут я и догадался, что про этого подлекаря мне Гаврило-то и говорил, а тот, Миколай-от, который пятирублевую-то у меня взял — не тот. Вошли мы в горницу; вижу — начальник смирный. Митрей ему обо мне обсказал. «Ладно, говорит подлекарь: давайте двадцать пять целковых!» Как скажет он это — так у меня ноженьки и подкосились! «Да не будет у меня эстолько, в. б.! У меня только, вот, и есть»! А сам подаю ему двадцать три без шести рублев. Лекарь не берет; а сам говорит: «Нет, мне ни копейки нельзя взять мене!» Тут Митрей стал конаться лекарю: так и так, говорит. Потом они промеж себя стали шушукаться. Что они шушукались — я не чул, а памятно мне, будто Митрей говорит лекарю: «Что тебе! Возьми, да и все тут»! А лекарь, будто, говорит: «Мене, Митрей Петрович, ни копейки не возьмет! А мне ведь не своих прикладывать». Опять мне дивно показалося: как это, думаю, у Митрея и отец Митрей же был, а его величают Петровичем? Только думаю я это, а Митрей и зовет меня: «Пойдем, говорит!.. коли этот не берет, так мы получше найдем… знающего!» Пошли мы, а я и спрашиваю: «Пошто тя этот лекарь Петровичем величал, коли у тебя отец Митрей был»? «Экой ты, говорит Митрей, голова! Митрей-от мне не родной отец был, а вотчим; а родного-то отца у меня Петром звали, так то меня Петровичем люди и величают!» Завернули мы за угол, потом — за другой. «Вот, говорит Митрей: тут и есть!» Гляжу — опять изба небольшая, и уж шибко ветха. Вошли мы в избу. Тут наш брат мужики стоят, а по горнице ходит начальник… тороватый такой, старенький… и под хмельком. Митрей ему обсказывает: «Вот, говорит, я те, Василий Степанович, мужичка привел… о сыне…»
— Здравствуй, здравствуй, — говорит лекарь, — мужичок! Что надо?
— А о сыне, — говорю, — в. б.: как бы его выстарать; потому — смирен шибко!
— Можно, можно! Не такие дела выстарывали. Пойдем со мной!
Пошли. Наперво вышли в сенцы, а из сеней в горенку. Горенка холодная, а в ней — чисто.
— А что, — говорит лекарь, — ты мне положишь?
— А вот, — говорю.
Тут я выволок опять деньги, да как не на что положить, так я их по полу и расклал. А лекарь присел на кукорки, да и собрал их.
— Не мало ли, — говорю, — будет, в. б.?
— Довольно, довольно! — говорит: — выстараем! А как другое какое дело будет, так опять приходи.
Тут лекарь пошел в избу, а я за ним. Гляжу — а Митрея уж и нет тутока! «Где, говорю, он?» «А, говорят, ушел куды-то».
Я поманил, да и говорю самому лекарю:
— Так уж ты, одно слово, выстараешь, в. б.? Потому — и подлекарье по мне тянут.
