Я встал, и говорю:
— А как бы мне парня-то выстарать? Потому — смирен шибко! Малого ребенка отродясь не изобидел: так какой он воин?
— То-то, мошенник! — промычал это лекарь сквозь зубы… сердито таково… — Иди, — говорит, — за мной!
Я пошел. Он вывел меня на двор опять, да и говорит:
— Сколько ты мне дашь?.. Да смотри, борода, не торговаться!
— Почто торговаться, в. б.! На, вот, возьми, отсчитай, что те по царскому указу следует: ты ведь боле знаешь!
Тут я выволок деньги, да и подал ему все. Он взял; считает, а сам бранится:
— Вы, говорит, сиволапые, все мошенники! От всех от вас псиной воняет: так и деньги-то душные у тебя. Знаю я вашу благодарность: не возьми с вас вперед, так и с деньгами простись. Вот, я возьму, что мне по царскому указу положено, да понимаешь ли ты, сукин сын?
— Как не понимать, я говорю, в. б.! Понимаю.
А сам обрадел, что лекарь деньги примает. Только взял он одну пятирублевую, да в рыло-то мне ей и тычет. Я думал и взаправду ткнет, однако — нет.
— Вот, что я беру, говорит: понюхай, борода! А эти, достальные-то, к старшему лекарю отнеси; потому — я моложе его… понимаешь ли, борода, отчего я с тебя только это беру?
Тут он опять мне пятирублевой-то и тычет в рыло. Только, как взял он, так я и посмелее стал, да и молвил:
— А тебя, в. б., не Миколаем ли зовут?
— А что те, борода, в том, как меня зовут? Ну — Миколаем.
— Так ты бы, в. б., достальные-то деньги сам бы отдал старшему начальнику.
— Дурак ты, сиволапая псина! По царскому указу всяк берет сам на себя: мне до старшего лекаря дела нет, и ему — до меня!
— А как же, в. б., Гаврило-то сказывал, что ты и на старшего лекаря берешь?
— А скажи ты своему Гаврилу от меня, что врет он… не в свое дело суется.
— Так хоть укажи ты, как мне старшего-то отыскать?
— Вот те достальные деньги; а ищи его сам, как знаешь: язык до Киева доведет.
Тут лекарь пошел в хоромы; я поподался за ним, да на лестнице опять и стал: думаю, что будет? Только вдруг Митрей и бежит сверху:
— Что? — говорит.
— А взял, — говорю я, — слава Богу! Только на старшего не берет, а велит самому сыскать… не доведешь ли ты меня, Митреюшко, до старшего-то?
— А этот-то, — спрашивает Митрей, — колько с тебя взял?
— Молчи ты! — шепнул я Митрею: — только пятирублевую!
— Ладно, — говорит Митрей, — пойдем!
Вот, пошли мы. И малость поподались — а тут старший-то и живет… Хоромы не мудрые… Однако зашли.
— А дома Степан Миколаевич? — спросил Митрей.
— Дома, — говорят, — идите!
