— Ну, плевать не следует.
— Да я ведь это только так говорю, для примера…
— Однако ж, ты подавала эту просьбу в ихнее же правление?
— Подавала; только не эту. Да и в той, в другой-то то же выписано.
— Так что-нибудь тебе объявили же?
— Промололи что-то; да не так… неладно! Я уж и прошенье-то просила назад, — хотела подать кому-нибудь из городских начальников… та была не столь запачкана… да не отдают разбойники! Прими уже эту, в. б. Да заступись за меня: я государев человек, как и сам ты.
— Матушка! Да ведь это такое дело, что его волостной суд решает, и жалобы нет, если не было какого-нибудь нарушения порядка.
— Было, было порушенье. Все не по порядку сделано!
— Ну, погоди, — я узнаю.
Я позвал писаря.
— Было производство по этой просьбе? — спросил я его.
— Как же-с, — было.
— А чем кончено?
— А вот я книгу принесу-с.
Оказалось, что суд, обвинив Молчанова, приговорил его к аресту на неделю и к денежному штрафу в мирской капитал.
— Ну, так что же тебе, матушка? — обратился я к Ершовой. — Видишь, Молчанов наказан.
— Врут это они, врут, в. б! И пальцем не дотронулись; а не то, чтобы хорошенько взъерепенить…
— Да ведь он из-за тебя в арестантской сидел, и еще штраф заплатил. Чего же тебе еще?
— А что, что заплатил? А в ихнюю же казну. Мне от того не легче…
— Ну, под арестом сидел.
— И не сиживал он ни под каким под арестом. Врут все!
— То есть здесь, при правлении неделю высидел, за замком.
— Врут, врут это они. Все по воле ходил: я сама сколько раз видала. Еще надо мной же смеется. Да наплевала бы я на это: мне хоть сиди он, хоть не сиди — все однако! А он мне плат на голову накинь: умел сорвать, так умей и накинуть! Вот что, в. б. Я не какая-нибудь, а мужняя жена.
— Да будто самой тебе тяжело надеть?
— Тяжело — не тяжело, а он сорвал, он опростоволосил — он и голову накрой. Мне без того в храм Божий нельзя ходить. Хорошо, что батюшка разрешил: ходи, говорит… ничего!..
— Ну, да ведь ты так-то, я думаю, носишь же его?
— И не надевывала! Сохрани меня, Мати Пресвятая Богородица, от сраму этакого! Ношу, да другие — есть их у меня, слава Тебе, Господи! А того не надену; и не взяла и не возьму руками, покуда сам Петруха не накинет.
— Где же твой плат?
— Да где? Надо быть, здесь, в правлении, как не пропили.
— Ну, вот ты сама неладно говоришь, матушка.
— А почто неладно? Они не по правилу судят, а мне что? С меня что возьмешь? Я — государев человек. Как бы мне до самого-то царя дойти, так он их всех духом бы в тартарары сослал. Самим бы им так насмолили… узнали бы они матроску смоленую… Только идти далеко!
