Тут подпоручик рассказал мне несколько анекдотов об Иванове, доказывающих, что он никогда не лжет, и в случаях, когда, чтобы не повредить товарищам, правды нельзя высказать, то всегда берет вину на себя, вследствие чего и не произведен до сих пор в унтер-офицеры.
Потом мы отправились к Паточке.
— Что же вы надумали? — спроси я ее.
— Да Иванов убил-с: больше некому, — отвечала она.
— Вы можете доказать это?
— Как не доказать-с!
В это время вошел рассыльный полицейского управления, весь в пыли.
— Здраю желаю, в. в.! — выкрикнул он. — От их высокоблагородия к в. в. с пакетом-с… Иванова привезли-с!
Рассыльный вынул из-за обшлага пакет и подал мне.
— Побудь с Ивановым в другой комнате, пока я прочитаю бумагу.
— Слушаю-с, в. в., — отвечал рассыльный, повертываясь налево кругом на каблуке.
Мы ушли с Икрой в другую комнату, где я вскрыл пакет исправника и прочитал:
«Вследствие личных объяснений с вашим высокоблагородием, я счел нужным лично отправиться для поимки рядового Терентия Иванова, дабы не допустить каких-либо в сем деле упущений. Затем, прибыв на Луневскую станцию и, собирая под рукой сведения, я дознал, что Иванов находится здесь, почему, взяв понятых, я отправился в занимаемую квартиру, где застал Иванова спящим. Сделав же тщательный осмотр, я нашел шинель Иванова мокрою и на ней кровавые пятна, в чем он, уступая моим убеждениям, и сознался, раскаиваясь в содеянном им преступлении. Донося, вместе с сим, о таком происшествии господину начальнику губернии, я имею честь препроводить при сем к вашему высокоблагородию рядового Терентия Иванова и вышеупомянутую шинель его, покорнейше прося о получении их меня уведомить».
— Так вот какая история! — сказал я подпоручику.
Тот пожал эполетами.
— Позвольте мне переговорить с Ивановым… один на один.
— Нет, извините, этого нельзя. А вот лучше допросим его формально.
Выслав Паточку, я велел позвать Иванова. В наружности последнего не было ничего особенного. Развернув переданную мне рассыльным шинель, я нашел на ней кровавое пятно, очень полинявшее.
— Ну вот, ты сознался, — сказал я ему; — но этого мало: мне нужно подробное показание. Ты должен обнаружить своих соучастников.
— В чем же я сознался, в. в.?
— Как в чем?
— Точно так-с. Я ни в чем не сознался.
— Как же исправник пишет, что ты сознался в убийстве коновала Шерстяникова?
— Никак нет-с.
— Да ведь это в бумаге вот написано.
— Никакой я бумаги не подписывал.
— Ну, все равно говорил.
Я прочитал ему отношение исправника.
