Мне показалось, что теперь мать рассказала уже все, что знала.
— Выйдите, пожалуйста, — попросила я ее.
Женщина неохотно поднялась, девочка опять выглянула. Глаза тревожно блеснули. Оставаться без матери было явно страшновато. Я уже знала, что Инге четырнадцать лет. Значит, когда она плотно говорила про самоубийство, ей было всего двенадцать. Рановато для социальных подростковых разборок. Да и для роковой внешней любви — тоже. Семья?
— Довести до самоубийства через интернет невозможно, — сказала я, когда мать вышла.
— Правда? — удивилась Инга.
— Правда. У нас очень мощный, глубоко встроенный инстинкт самосохранения. Ты ж уже большая все-таки и не совсем дура, телевизор смотришь, читаешь что-то, вокруг глядишь. Понимаешь, что вообще-то с людьми бывает? Какие с ними случаются настоящие несчастья, трагедии, ужас-ужасы?
— Да, конечно, — серьезно сказала девочка.
— Ну и никто от всего этого массово не самоубивается. Очень сильно нужно раскачать. И только в реальном мире.
— А чего же тогда все говорят?..
— Не знаю, честно. Может, хотят какие-нибудь интернет-гайки закрутить, может, кто-то хочет денег, может, пиара, может, всё вместе, а может, просто дурость на нечестность и чье-то реальное несчастье помножилась.
— Да вообще-то мы с друзьями в инете смотрели, нам тоже кажется, что это лохотрон какой-то, потому что все ссылки как-то по кругу ведут или в никуда. Вроде как и нет ничего. Но ведь с чего-то же началось! Бывает же…
— Конечно, бывает. Ты, наверное, не знаешь, что такое тамагочи…
— Чего это! Знаю! — вроде как даже обиделась Инга. — Мне дядя даже его показывал, у него с детства остался. Только он не работал, батарейка села…
— Ну вот. Когда-то эти тамагочи были в жуткой моде, все дети за ними днями напролет ухаживали, а где-то — в Японии, кажется, — какой-то ребенок после смерти своего питомца взял и выпрыгнул из окна… Представляешь, что тогда говорили и писали?..
— Легко! Запретить совсем этих страшных тамагочи!
— А как ты сама думаешь, почему он выпрыгнул?
— Ну, наверное, с ним вообще что-то не так было и он из-за чего угодно мог… Может, в семье… Или с головой…
— Именно. Точка инициации массовой истерии всегда есть. Здесь тоже вроде была какая-то несчастная девочка из депрессивного городка и неблагополучной семьи… Но бог с ней. Ты-то до всего этого про самоубийство говорила. Мать ведь не врет…
— У меня-то — реал, как вы и говорите, — Инга снова спряталась под челку.
— Что в реале?
