Будто кто–то вдруг переключил внимание зрителей. Еще судьи не объявили точных результатов, а рекорд Красовой уже устарел, и о нем никто не вспоминал. Фотокорреспонденты, которые за минуту до этого толпились вокруг Красовой, теперь сгрудились около Волошиной, стараясь скорее сфотографировать новую чемпионку.
Ольга Борисовна стояла на траве, и сердце ее было исполнено радости и торжества. Она невольно взглянула в сторону Красовой. Бывшая чемпионка надевала возле скамьи тренировочный костюм. Лицо ее было спокойно, но по нарочито замедленным, будто связанным движениям Волошина поняла, как ей больно. Неужели и в жизни каждого спортсмена непременно должна наступить такая минута? Сердце ее сжалось. А вскоре к ней подошла Красова и поздравила с новым рекордом, — было тут работы фотографам!
И кажется, приближается сейчас та минута, которая рано или поздно наступает в жизни каждого спортсмена и о которой подумалось пятнадцать лет назад. Когда–то Ольга Волошина мейтала о том, чтобы никто не перекрыл поставленных ею рекордов. Конечно, она состарится, и в розыгрышах первенства Европы и Советского Союза будут занимать первые места другие, но ей хотелось, чтобы мировой рекорд навсегда остался за ней. Этой мечте, вероятно, не суждено сбыться. Ольга Коршунова уже совсем близка к результатам Волошиной. Никто не может поручиться, что завтра она не метнет диск еще дальше, за маленький красный флажок.
Где–то в глубине души зашевелилась неприязнь к Коршуновой. Обе они состояли в спортивном обществе Центрального дома Советской Армии и всегда тренировались вместе. Но теперь Ольга Борисовна почему–то с большой неохотой подумала о том, что ей опять придется тренироваться с Коршуновой. Может быть, Волошина в самом деле роет себе яму? Фу, какая неприятная мысль! Ольге Борисовне хотелось поскорее отделаться от нее, но это оказалось не так–то легко.
В это время раздался телефонный звонок, и началась радостная суета, которая всегда наступает в первые часы после возвращения из далекой поездки. Звонили друзья, поздравляли с рекордом, расспрашивали, делились новостями. Потом позвонили из театра, и Ольга Борисовна провела у телефона не меньше получаса, так как в театре трубку передавали из рук в руки — каждому хотелось поздравить. Товарищи по театру любили Волошину, и она берегла эту любовь, зная, как нелегко заслужить ее.
Когда она наконец положила трубку, в передней раздался звонок. Баба Настя открыла дверь, и всю квартиру заполнил звучный, веселый голос Ивана Петровича Громова, подполковника танковых войск.
