— А дома у вас никогда не путают сестер?
— Нет, — усмехнулся Толя, — все удивляются, как это мы их различаем, а мы тоже удивляемся, как их можно путать!
Евгения Николаевна, на ходу жестикулируя рукой в прозрачной, как бы сотканной из дырочек, перчатке, вспоминала о первых днях знакомства с Толиными сестрами. Она тотчас уловила что-то общее у них со старшим братом. «Нельзя было понять, что именно», — пробормотала учительница. Но вот однажды, разговорившись с девочками на перемене, она вдруг ясно почувствовала, что они преданно следуют брату во вкусах — любят одни с ним книги и музыку любят, как он…
— Помнится, девочки так интересно говорили о песнях Шуберта!
— Шуберта? — удивленно переспросил он и вдруг расхохотался.
В самом деле, он очень любит Шуберта, особенно циклы его песен «О прекрасной мельничихе» и «Зимний путь»… Они говорили именно об этих песнях?
— Да, — ответила учительница.
Конечно, он мог как-нибудь разболтаться в присутствии сестер о своих музыкальных пристрастиях… Вот они и… Но очень интересно — говорили они что-нибудь о встрече композитора с поэтом Вильгельмом Мюллером? Ну, например, о том, что Шуберт и Мюллер — оба выходцы из простых трудовых семей и что они отлично дополнили друг друга… Говорили?
— Да! — подтвердила учительница.
Ну, значит, они еще удивлялись тому, что одна из самых ранних песен знаменитого композитора — «Скиталец» так неразрывно связана с самым последним его творением об одиноком путнике в зимнюю ночь? Удивлялись?
— Да, да, — повторяла уже со смехом учительница.
— Ну и обезьяны!.. Ах, хвастуньи с чужого голоса… Голову отдам, если они хоть одну из всех этих песен слушали в своей жизни, не считая, конечно, моих собственных насвистываний или моего бормотания под аккордеон… Ах, плутовки какие!..
Евгения Николаевна замедлила шаг, достигнув одного из приарбатских переулков, круто изогнувшегося меж старинных оград с палисадниками. В сумерках позднего летнего вечера у ворот шептались соседки, угощаясь семечками. На площадке одного из подъездов стоял белый пудель, — стоял, как украшение, недвижимо и безгласно, задрав лохматую голову.
— Вот я и дома, — сказала учительница, останавливаясь и поворачиваясь лицом к спутнику. — Спасибо, Толя.
— Это вам спасибо. — Обеими руками он сжал бережно ее руку в перчатке.
— Запомните дом. Захотите повидать меня, буду очень рада. Квартира номер двенадцать. Приходите как-нибудь вместе с Колей Харламовым.
Она попросила записать ее телефон.
