— Не бойтесь за него. Ручаюсь, ему не сделают ничего дурного.
Нэнси быстро обернулась и увидела молодого индейца в браслетах.
— Ему не причинят вреда, потому что он принадлежит вам, — продолжал, складывая руки, индеец. — Его увели по моему приказанию.
— А зачем вы это велели? — с тревогой спросила Нэнси.
— Я хотел поговорить с вами наедине.
— О чем вам со мной говорить? — удивилась Нэнси, тревога которой усилилась.
— О, о многом! Многое меня волнует и смущает с сегодняшнего утра, — задушевным голосом сказал индеец.
— Каким образом я, еще молодой человек, почти ребенок, мог взволновать и смутить такого храброго воина, как вы?
— Вы не то, чем кажетесь, — ответил прозорливый индеец, и глаза его вдруг загорелись.
— Что?..
— Нет-нет! Вы женщина, фея, сверхъестественное существо… самое прелестное создание, какое я когда-нибудь видел. Вас послал в лагерь пауни сам Великий Дух, который всем распоряжается. Он хотел, чтобы вы стали женой вождя моего народа.
Нэнси, больше испуганная этими словами, чем грубым обращением, которое вытерпела утром от индейцев, хотела закричать, но в эту самую минуту из палатки вышел старик.
— Что тут делает мой сын? — важно спросил он по-индейски.
— Отец!.. — пробормотал молодой человек.
— Место такого великого вождя, как мой сын, не возле пленных бледнолицых, — продолжал старик.
— Но отец…
— Ступай в палатку, — строго прибавил старый предводитель. — Мне и моему сыну нужно переговорить.
Молодой человек колебался, но уважение к старшему возобладало. Он поклонился и первый ушел в палатку. Старик с величайшим презрением посмотрел на Нэнси и ушел за своим сыном, или, вернее, внуком. Нэнси было слышно, как они разговаривают. Сначала до нее доносились лишь голоса, но мало-помалу индейцы стали говорить громче, и она могла различить слова. Старик очень сердился:
— Я сразу догадался, что под этой мужской одеждой скрывается бледнолицая женщина, но не хотел ничего говорить до вечера. Мертвые уже не страшны.
— Она так молода и так хороша! Вчера еще она была ребенком, — сказал растроганным голосом молодой вождь.
— Мне нет до этого дела! — вскрикнул старик.
— А мне есть, — тверже ответил молодой человек.
— Отчего?
— Оттого что я хочу взять ее в жены.
— Этому не бывать!
— А я клянусь, что бывать!
— Клянусь, — сказал старик, — пока я жив, вождь моего народа не опозорит себя таким поступком.
— Отец…
— Разве ты забыл, — продолжал старик, — что от твоего предстоящего брака с дочерью вождя племени сиу зависит судьба двух племен?
