— Могу я сфотографировать эту вещь? — Она поставила чашку на пол.
— Я назвал эту скульптуру «Сестры», — сказал Кевин. — Интересно, знает ли каждая из них, что думает другая?
— Иногда знает, — сказала Сара.
Она стояла на коленях. Кевин присел на корточки рядом. Она сделала несколько кадров.
— Я бы тоже хотел стать кому-нибудь близким, — сказал он.
— На мой взгляд, это опасно, — сказала она.
— Идею скульптуры я заимствовал из статьи о сиамских близнецах в Лос-Анджелесе. Они срослись черепами.
Сара обошла скульптуру, отсняла ее со всех сторон.
— Мне хочется, чтобы в этом доме появилась женщина. И чтобы у нас с ней были дети. Представляешь, как это здорово! Навсегда забудешь про одиночество.
— Да, это верно, — сказала она.
Она присмотрелась к нему. В третьем классе он поцеловал ее в закутке, за пианино, но тогда от него все шарахались. Она закрыла объектив крышечкой. Она всегда закрывала объектив после съемки. Она положила камеру на пол рядом с чашкой. Когда она увидела, как смотрится на половицах фарфоровая чашка рядом с камерой, ей захотелось сделать фотоэтюд.
— Сядь, — сказал Кевин.
Она села на пол. Он развязал шнурок и снял с нее туфлю. Медленно стянул носок. Казалось, носок будет бесконечно вытягиваться из-под джинсовой брючины. Она носила гольфы.
— У тебя красивая нога, — сказал он.
Его рука под брючиной ползла вверх, к ее коленке. Она представила, как обнимает его спину ногами, прижимая к себе, как пальцы его зарываются в ее волосы, увидела их белые тела на полу мастерской около скульптуры.
Он поцеловал ее в ухо.
— Какое у тебя ушко, как у ребенка, — сказал он.
Его лицо надвигалось. Без очков его глаза оказались маленькими и голыми, без ресниц, как у старика.
— Поцелуй меня в глаза, — сказала она.
Он поцеловал. Слезы защипали ей глаза, и ей подумалось, что это опять только грезится. Она лежала с незнакомым мужчиной, пытающимся делать с ней любовь. Их ноги и руки свешивались с тахты и они никак не могли приладиться друг к другу. Ей казалось, что она никогда не слезет с этой тахты.
— Я собираюсь купить белую софу и поставить на том месте, где ты стоишь, — сказала Лаура.
Сара стояла посреди гостиной. На Саре была синяя сатиновая блузка.
— Или лучше перед окнами. Как ты думаешь? — Лаура казалась чем-то раздраженной.
На ней был пуловер цвета бургундского вина. Из выреза под подбородком торчал накрахмаленный розовый воротничок блузки, все со вкусом, но уж слишком аккуратненько.