— Открывайте, свои! — заорал он из всех сил.
— Да брось ты, — скептически ответил высунувшийся из люка Борух, — они там оглохли, небось, от своего звона. А ну-ка, отходи!
Бородатая рожа в танковом шлеме скрылась, и БРДМ, дёрнувшись и выпустив клуб дыма, полезла прямо по ступенькам. Острый стальной нос с хрустом приложился к двери, и толстая дубовая воротина лопнула пополам, частично обвалившись внутрь. Машина откатилась назад, и Борух, не глуша двигатель, выбрался на броню.
— Пойдём, посмотрим, кто это там такой упорный!
Внутреннее пространство церкви было освещено сотнями свечей. Тонкие церковные свечки горели на всех подставках, перед каждой иконой и даже на аналое. Остро пахло воском и ладаном, но храм был пуст. Артём, сориентировавшись, двинулся в боковой проход, к колокольне. В маленьком белёном помещении звонницы, практически повиснув на большом кованом рычаге колокольного привода, изнемогал молодой батюшка в драном подряснике. Силы его были явно на исходе — выпучив невидящие от усталости глаза, бледный и мокрый от пота, с торчащей веником встрёпанной бородкой, он всем весом тянул книзу громоздкий рычаг, подпрыгивая на противоходе. Сверху доносилось тяжёлое гулкое «БАМММ!», от которого вибрировали стены и закладывало уши, и человек снова повисал на рукоятке.
Его пришлось буквально силой отцеплять от рычага — он уже практически не воспринимал окружающее и никак не мог понять, что пришли люди. Издав последний замирающий звон, колокол умолк. Священник тяжело дышал, и, казалось, ничего не видел и не слышал, погруженный в какой-то шоковый транс.
— Эка его заколбасило-то! — сказал Борух с уважением. — Упёртый мужик!
— Ещё бы, — согласился Артём, — пару часов колотил, не меньше. Неудивительно, что так обалдел — от этакого-то грохота… У меня б точно башка лопнула!
Подхватив несчастного под мышки и за ноги, Борух с Артёмом потащили его к выходу. На ступеньках священник вдруг пришёл в себя, оглянулся вокруг безумными глазами, и начал рваться из рук, пытаясь вернуться в храм. Он что-то слабо бормотал, и Борух, наклонившись к нему, разобрал:
— Демоны, демоны… Чёрные твари… Адские птицы…
Прапорщик пожал плечами и потащил священника в люк БРДМ, не обращая на его слабые попытки вырваться никакого внимания. Устроив его на свёрнутом брезенте в кормовом отсеке бронемашины, он с облегчением вздохнул и уселся за руль.
— Придержи его там, писатель! А то он, неровен час, опять звонить побежит… Эка, демоны ему… Птицы, вишь, чёрные… Вот ещё не было печали!
