- Мы скоро улетаем из Ваенги. Монморанси лучше будет с вами.
Хоу отдал ей петлю поводка.
Сафонов крепко пожал руку англичанину.
Глава пятая
КОМАНДИР ПОЛКА
Зима для Евгении сложилась на удивление спокойно. В «харрикейнах» замёрзла гидравлика, и командир смешанного авиационного полка оказался прикованным к земле. Он буквально дневал и ночевал на службе, тем более в Заполярье слово «день» носило довольно условный характер. Но сам не летал и не рисковал, занимаясь обеспечением бомбардировщиков-торпедоносцев.
Евгения тоже не сидела сложа руки - она была фельдшером. Ранения, травмы, обморожения... Иногда сажавший свою машину лётчик оказывался так искалечен, что диву давались - как он не умер в воздухе. Порой лишь пилот оставался живым, тела штурмана, радиста и хвостового стрелка успевали задубеть на морозе. Их с трудом вытаскивали из самолёта.
К весне союзники прислали новые истребители - американские «томагавки» и «киттихоки».
- Сегодня погода... Летите?
Сафонов повязал тёплый английский шарф. В военное время здесь никто не относился строго к соблюдению формы.
Обнял жену.
- Как прикажут. Игорёк ещё кашляет?
Сына он практически не видел.
- Меньше, но... Боюсь, ещё одна зима на Севере его доконает.
- Ну, ничего. Немца от Москвы отбросили. Чуть потеплеет - поедете к моим в Тулу.
- Поверить не могу... Мой Борька - командир полка. И как тебе?
Она была готова болтать с ним о чём угодно - вот так, на пороге квартиры. И в Ваенге редко видятся, а если уехать на Большую землю...
- Хреново. Что без патронов перед двумя «мессерами». А своим слабака показать не могу, ни Алёшке-раздолбаю, ни остальным... Одно дело самому или, там, эскадрилья... Да и на аэродроме хлопот полон рот, каких раньше не знал.
- То есть больше командовать - меньше летать?
- Нет, Женечка. Только личным примером.
- Опять...
- Не волнуйся за меня. Я обязательно вернусь.
- Па-апка!
Разбуженный разговором, в прихожую влетел Игорь. В руке сжимал маленький краснозвёздный самолёт - он и спал с ним.
Отец подбросил сынишку над головой, очень аккуратно, чтоб не задеть близкие стены. Война зачастую отнимает не только жизнь целиком, но и отдельные, чрезвычайно важные куски жизни - часы, что мог бы уделить сыну, Сафонов проводил за совещаниями, разносом нерадивых подчинённых, «выбиванием» топлива, боеприпасов, запчастей, за отписками и приписками, тысячью других дел. Что поделаешь - служба.
Прокрутившись полдня, он смог присесть единственный раз - у стойки шасси «киттихока». Кухаренко, пилот этого истребителя, ходил смурной, и комполка безошибочно догадался о причине хандры.
