Любая община, в том числе и сложившаяся возле знаменитого старца, имеет свою экономику и бухучёт и радостно принимает любые пожертвования. Многие старцы являются богатыми или по крайней мере зажиточными людьми. Конечно, никто не поймёт монаха, если он будет тратить деньги на удовольствия, поэтому старцы вкладываются в строительство скитов и храмов, владея денежным потоком для насаждения православия, но сам этот денежный поток бывает довольно внушительным. Например, на личном счету знаменитого афонского духовника Иосифа Ватопедского пребывал не один миллион евро. Есть даже в монашестве почётное наименование игуменов и епископов – «строители». Это те монашествующие, которые сумели привлечь на свою сторону ктиторов с их богатствами, построив или благоукрасив обители и храмы. Далеко не каждый священник может стать строителем – для этого надобен особый талант, знание человеческой психологии и хорошая репутация. Раньше в Средневековье иногда уходили в монастыри люди богатые и строили монастырь или храм «под себя», становясь впоследствии игуменами. Церковная история фиксирует такие факты однозначно в положительном свете.
Иногда денежные пожертвования старца контролируют его келейники или келейницы, которые опекают старого уже человека взамен на контроль над его деньгами. Вообще, любой культ, будь то культ иконы, святого или ныне живущего старца, неотделим от его экономики. Есть и экзотические околоправославные культы, как культ «отрока Славика», позволяющий заработать его матери, главным образом на издании пророчеств «отрока». Экономика культа всегда приветствовалась церковью ещё с ветхозаветных времён – «не заграждай уста вола молотящего». То есть обеспечивая культ, ты не сребролюбствуешь, а просто, как вол на пашне, отверзаешь свои уста и перемалываешь по зёрнышку, что посылает Господь. Количество этих съеденных зёрнышек зависит от величины утробы молотящего вола. А эти утробы бывают весьма ненасытными.
То есть если копнуть глубоко, под сребролюбием церковь имеет в виду некую страсть стяжания, похожую на обжорство или зависимость от секса, а не просто владение и распоряжение крупными суммами денег. Но само название страсти, как я уже заметил, довольно лукавое, до́лжное вызывать у неофита брезгливое отношение к деньгам, как к орудию сатаны. То есть с помощью этого понятия церковные люди склоняют ктиторов и простых прихожан к пожертвованиям. «Сатанинский» уклон денег возникает в их трате на удовольствия. Большинству русских богачей не свойственен протестантский сухой стиль, поэтому этот «сатанинский» уклон в использовании денег весьма распространён. К счастью, есть в православии такое таинство, как покаяние. Если своему духовнику кается богатый человек, то это таинство почти всегда превращается в товар.
