Она не смотрела на меня. Дыхание ее было учащенным.
– Это приличное место?
– Оно принадлежит Лэрду Брюнету. Я с ним хорошо знакома.
– Идет.
У меня все не проходил озноб. На душе было мерзко, будто я залез в карман к бедняку.
Достав помаду, она легонько провела ею по губам, потом искоса взглянула на меня. Бросила мне зеркальце. Я поймал его и поглядел на свое лицо. Старательно вытерся платком, потом встал, чтобы вернуть ей зеркальце.
Она откинулась назад, обнажив все горло и лениво глядя на меня из-под ресниц:
– Ну так что?
– Ничего. «Бельведер», десять часов. Не будьте слишком уж великолепной. У меня есть только смокинг. В баре?
Она кивнула, глаза ее смотрели все так же лениво.
Я повернулся и не оглядываясь вышел. Лакей встретил меня в коридоре и подал шляпу; выглядел он словно Великий Каменный Лик[6].
Я зашагал по изогнутой подъездной дорожке, окунулся в тень живой изгороди и подошел к воротам. Теперь форт удерживал другой человек, детина в штатском, явный телохранитель. Он кивнул мне и выпустил на улицу.
Послышался гудок. Двухместная машина мисс Риордан стояла за моей. Я подошел и взглянул на Анну. Вид у нее был холодный и саркастический.
Ее тонкие руки в перчатках лежали на руле. Она улыбнулась:
– Я ждала. Полагаю, что это дело меня не касалось. Что скажете о миссис Грейл?
– Думаю, подвязку она рвет на раз-два.
– Никак не можете обойтись без подобных реплик? – Анна густо покраснела. – Иногда я ненавижу мужчин. Стариков, молодых, футболистов, оперных теноров, энергичных миллионеров, красавцев-жиголо… полуподонков-детективов.
Я грустно усмехнулся:
– Понимаю, я слишком несдержан на язык. Такое уж у меня сегодня настроение. Откуда вам известно, что он был жиголо?
– Кто?
– Не притворяйтесь бестолковой. Марриотт.
– Догадаться нетрудно. Простите. Я не собираюсь язвить. Насколько я понимаю, вы можете сорвать ее подвязку в любое время и без особых усилий. Но можете быть уверены в одном: на премьеру вы опоздали.
Широкая изогнутая улица мирно дремала под солнцем. К стоянке перед домом на другой стороне бесшумно подкатил ярко раскрашенный грузовик, отъехал назад и свернул в боковые ворота. На борту грузовика была надпись: «Обслуживание младенцев. Бэй-Сити».
Анна Риордан подалась ко мне, ее серо-голубые глаза были обиженными и мрачными. Длинноватая верхняя губа оттопырилась, потом снова прижалась к зубам. Анна негромко, резко шмыгнула носом:
– Очевидно, вам хотелось бы, чтобы я не совалась не в свое дело, так? И не имела мыслей, которых еще не возникало у вас. Я полагала, что немного помогаю вам.
