Женщина застыла под одеялом, как деревянная. Даже полуопущенные веки замерли над мутными глазами. Дыхание ее замедлилось.
– Существует солидная долговая закладная, – сказал я. – Хотя дома в этом районе стоят дешево. Принадлежит она некоему мистеру Марриотту.
Женщина не шевельнулась, лишь торопливо замигала. Уставилась в пустоту.
– Я работала у него. Была служанкой у них в семье. И он немного заботится обо мне.
Вынув изо рта сигарету, я бессмысленно поглядел на нее и опять сунул в рот.
– Вчера, через несколько часов после нашей встречи, мистер Марриотт позвонил мне и предложил работу.
– Какую?
Голос женщины был очень хриплым.
Я пожал плечами:
– Не могу сказать. Секрет. Вчера вечером я был у него.
– Умный ты, сукин сын, – хрипло сказала женщина и шевельнула рукой под одеялом.
Я взглянул на нее и промолчал.
– Фараон-умник, – фыркнула она.
Я провел рукой по косяку. Он был липким. От прикосновения к нему захотелось принять ванну.
– Вот и все, – вкрадчиво сказал я. – Мне просто интересно, как это вышло. Может, ничего особенного тут нет. Просто совпадение. Только похоже, за этим что-то кроется.
– Фараон-умник, – бессмысленно повторила женщина. – Даже не настоящий фараон. Дешевый сыщик.
– Полагаю, что вы правы, – сказал я. – Что ж, до свидания, миссис Флориан. Между прочим, я думаю, что завтра вы не получите заказного письма.
Она сбросила одеяло и резко села, сверкая глазами. В правой руке что-то блеснуло. Маленький револьвер. Старый, облезлый, но, видимо, исправный.
– Мы с вами могли бы работать на пару, – сказал я.
Револьвер и ее челюсть опустились одновременно. Я стоял в нескольких дюймах от двери. Пока дуло револьвера смотрело вниз, я выскользнул в проем.
– Подумайте! – крикнул я ей.
В ответ ни звука.
Я быстро прошел по коридору в гостиную и оттуда на крыльцо. Пока я шагал по дорожке, у меня по спине бегали мурашки.
Ничего не случилось. Я подошел к машине, сел в нее и уехал.
Стоял последний день марта, но было жарко, как летом. По дороге мне хотелось снять пиджак. Перед 77-м участком двое патрульных хмуро разглядывали помятое крыло машины. Я вошел и увидел лейтенанта в форме, он просматривал список арестованных. Я спросил, у себя ли Налти. Лейтенант сказал: наверное, да, а вы что, его друг? Я сказал – друг. Лейтенант сказал: ладно, идите наверх, – я поднялся по истертым ступеням, прошел по коридору и постучал. Налти отозвался, и я вошел.
Он сидел на одном стуле, положив ноги на другой, и ковырялся в зубах. Левая рука его была вытянута, и он созерцал свой большой палец. На мой взгляд, палец был в полном порядке, однако Налти выглядел мрачно, словно придерживался иного мнения.
