Смелые люди | страница 20

— Надо прежде руки вымыть.

Я схитрил, чтоб мать не заметила моей усталости.

Холодная вода несколько оживила руки. Я позавтракал и снова взялся за соху.

— Может, тебе помочь? — спросила мать.

— Нет, справлюсь один, — ответил я. — Ты иди по дому работай.

До вечера я не успел полностью запахать свой загон и поздно приехал домой. Утром мать еле добудилась меня и снова отправила в поле.

Истощенная, старая лошадь в этот день с утра часто останавливалась. Прежде она от удара кнутом шагала быстрее, а теперь стала какой-то бесчувственной. Ударишь её, а она даже не дрогнет. Злоба на лошадь закипела во мне. Я ругал её, кричал на неё, а она делала пять-десять шагов и опять останавливалась. Потом опустила низко голову и полузакрыла глаза — мне показалось, что она смеется надо мной. Бросив соху, я подбежал к лошади и ударил её несколько раз по губам. Она вскинула голову и тотчас же опустила её. Не помня себя от горечи и злобы, я схватил кнут и стал безжалостно бить её. Вдруг она грохнулась на землю и захрапела.

Дрожащими от гнева и испуга руками я стал распрягать её, и в это время подошла моя мать.

— Что с ней? — с тревогой в голосе спросила она.

— Не идёт, — ответил я.

Лошадь оскалила зубы и выпустила слюну. Мать заплакала, а я потащил назад выпряженную соху.

— Опять несчастье у вас, Прасковья? — послышался за спиной вкрадчивый голос.

Мы обернулись. Около нас стоял сам старик Казеев.

— Пала лошаденка. Что будете делать? Ну, не тужите: я пришлю своих ребят, они вам допашут.

— Не оставь, Степан Кузьмич, — взмолилась мать.

— Зачем оставлять. К обеду лошади будут здесь. Ты мне потом отработаешь.

Он повернулся и ушел. Я с благодарностью смотрел ему вслед.

Вечером Степан Казеев пришел к нам, широко перекрестился у порога.

— Вечер добрый!

— Пожалуйте, Степан Кузьмич, — низко кланяясь, приветствовала его мать. — Проходите к столу.

— Загончик твой, Прасковья, отделали. Овес будет, — сказал кулак, усаживаясь у стола. — У тебя ещё полтора загона осталось. Что ты думаешь с ними делать?

— Головы не приложу, Степан Кузьмич. Все несчастья свалились на нас… Сеять надо, а то чем я буду зиму ребятишек кормить. А как сеять? Исполу отдать, опять хлеба себе не соберу.

— Зачем отдавать исполу? По этому делу я и пришел к тебе. Выручить хочу. Я так рассудил: твоему парню без лошади делать дома нечего. Избалуется только. Ты отдай мне его на лето. Пусть приучается к хозяйству. У меня не испортится. А я за это вспашу и посею остальную твою земличку.