– Дело в том, – медленно выговорил он, – что я не хочу ее. Сейчас уже не хочу.
– Рада слышать, что здравый смысл взял верх, хотя и немного поздновато.
Шарлотта снова повернулась к окну. Ее фигура отражалась в стекле. Только лицо было скрыто тенью от штор. Он не мог понять, что она думает или чувствует. Что у нее на душе. Все, что он видел, – роскошное женское тело в элегантном платье.
«Сколько мужчин видели в ней только обольстительную женщину? – внезапно подумал он. – Много ли мужчин пытались обнаружить истинную Шарлотту за маской сирены?»
Он неспешно пересек комнату, встал у нее за спиной, как всадник, приближавшийся к испуганной лошади, и осторожно положил руку ей на плечо. Хотя она казалась спокойной, мышцы были каменными, тело – оцепеневшим. Он подобрался еще ближе, слегка надавил на ее плечо. Но она по-прежнему не шевелилась.
«Не сердись на меня, – хотелось прошептать Стюарту. – Скажи, что тебя так расстроило, и я убью драконов и утешу тебя».
Но кто поверит Стюарту Дрейку, беспечному, никчемному повесе, вечно попадавшему в беды и скандалы? Даже сам он не мог себе поверить.
– Лучше поздно, чем никогда, – сказал он вместо этого, неуклюже пытаясь разрядить атмосферу. Но Шарлотта дернулась, сбросив его руку.
– Не нужно меня уговаривать! – прорычала она. – Я не ребенок, которого так легко улестить. Как вы смеете смеяться надо мной только потому, что у меня сохранились понятия о чести, позволяющие удержать Сьюзен подальше от таких, как вы.
– Шарлотта, – бесстрастно ответил он, хотя терпение, несмотря на все его усилия, было на исходе, – успокойся. Я не смеюсь над тобой.
Ее глаза сузились и заблестели. Но не от слез.
– Идите домой, Стюарт. Я не желаю видеть вас здесь.
– Я знаю, сегодня вечером ты виделась с Хайд-Джонсом, – произнес он, делая последнюю попытку ее урезонить. – Много лет назад вы были знакомы.
– Мне нечего сказать на этот счет.
Стюарт тихо выругался.
– Что прикажешь делать? Оставить тебя в тоске и унижении зализывать раны и гадать, что он с тобой сделал и почему после этого ты набрасываешься на меня подобным образом? Думаешь, я могу бросить тебя после того, что было между нами?
– Между нами ничего не было, – отрезала она. – Ничего!
Стюарт застыл как громом пораженный. Для него это не было ничем. Скорее наоборот. Всем. Для него стало жизненно важным видеть Шарлотту, смешить ее, по достоинству оценивать ее язвительное остроумие и юмор. Он предпочел бы находиться здесь и продолжать ссориться с ней, чем лежать в постели с любой другой женщиной. И она говорит неправду: это не может быть для нее ничем. Он твердо знал, что между ними есть нечто…
