Опять спуск. Воздух стал холоднее, пахнуло плесенью. Подвал.
Железный скрип. Толчок в спину.
– Вот мы и дома. Платочек можно снять. Я пока иллюминацию организую.
Небольшая глухая комната с низким потолком. Складная койка, накрытая солдатской шинелью. В углу, под крышкой, ведро.
Василий Васильевич поставил на табурет керосиновую лампу.
– Ну вот, стало уютненько. Потом принесут покушать, и будет совсем славно. Располагайтесь, господин критик. Отдыхайте.
Он вышел, лязгнул дверью, в которой сразу же распахнулось окошко, зарешеченное.
– У вас тут настоящая тюремная камера, – сказал Романов.
– Иногда бывает нужна. Для карантина, например. И не только. Окошечко оставлю открытым, для вентиляции.
Ишь, заботливый, подумал Алексей. Через окошко в любой момент можно незаметно заглянуть внутрь.
В отверстии блеснула лысиной круглая башка.
– Хорошо вам баклуши бить, а мне из-за вас лишняя работа. Ладно, счастливенько вам.
Башка пропала.
– Поторопитесь, а? – крикнул ей вслед Романов.
Проверки он не опасался, но сколько она продлится – вот в чем вопрос. Если надолго исчезнуть, в ЧК могут решить, что внедренного агента вычислили и убрали. Как бы Орлов не заторопыжничал, не наломал дров.
А впрочем, философы утверждают, что нет смысла тревожиться из-за вещей, на которые ты повлиять не в состоянии. Утешившись этой мыслью, Алексей вспомнил еще одну мудрость, солдатскую. Нечем себя занять – ложись и дрыхни. Служба научила его полезному искусству высыпаться впрок.
Узник подземелья потянулся, сладко зевнул, стал устраиваться.
– Вставай, чистейшее дитя!
Первое, что увидел, открыв глаза, лежавший на боку Романов, – «наган» и нож на табуретке. Значит, всё нормально.
Спустил ноги с койки, поднял голову на улыбающегося Василия Васильевича.
– Проверили? Дальше что?
– Дальше поручкаемся, обнимемся и будем не разлей вода. Я Василий Васильевич Полканов. Имя кошачье, фамилия собачья. Потому и личность у меня противоречивая. Добрая натура и дубленая шкура.
Алексей встал, пожал балагуру руку. Тот рванул ее на себя, развернул еще сонного Романова, очень грамотно взял в захват. Прямо в глаз нацелилось острие – не шевельнешься.
Длилось это, впрочем, недолго. Через пару секунд Полканов слегка пихнул Алексея в спину, добродушно засмеялся.
– Шучу. Это чтоб ты побыстрее проснулся.
И чтобы сразу обозначить иерархию в собачьей стае, подумал Романов.
– Который час? – хмуро спросил он, потирая смятое горло.
– Намек понят.
