Беглый осмотр не мешал говорить.
– Цел ваш Рычков, – бросил он «Толстовцу» Василию Васильевичу. – Полежит часок-другой, будет как новенький. Это ведь вы – «Охранный сектор»? Слабенько работаете. Не чувствую школы. Вы раньше кем были? Городовым на перекрестке?
И, не давая времени ответить, – «Недоктору»:
– Я почему решился сюда вот так вломиться? Надо срочно перестроить систему безопасности. Иначе до первого июня можем и не дожить.
– Откуда он знает про первое июня, Виктор Борисович? – быстро сказал Василий Васильевич. – Рядовым членам знать не положено! Этого даже батальонные не знают!
– Меня посылали с депешей в Казань. Я не идиот, догадался, что значат слова «первое июня».
«Толстовец» нехорошо улыбнулся.
– Неувязочка. Депеша была зашифрована.
– Для контрразведчика ваш устаревший Чейз – пустяки, – презрительно бросил Романов. – Думаю, эту систему даже в ЧК знают.
– Интере-есно, – протянул Виктор Борисович.
Он всверливался в Алексея своими припухшими глазами. Такая повадка встречается у матерых уголовников, которые смотрят на мир, как на место для охоты, а на людей, как на стадо баранов – всё время выбирают, какого ухватить зубами.
– Вы правильно сделали, штабс-капитан. Оружие есть?
От неожиданного вопроса Алексей вздрогнул.
– «Наган».
– Сдайте Василию Васильевичу.
– Почему?
– Потому что я приказываю. – Острый взгляд блеснул сталью, но голос остался мягким. – Вы ведь понимаете как контрразведчик, что мы должны вас проверить. Посидите какое-то время в карантине. Если всё, что вы про себя рассказали, правда – будете помогать Василию Васильевичу. Ну, а если вы не тот, кем представились, наши отношения примут… иной оборот. – Чуть усмехнулся. – Василий Васильевич, пожалуйста, отведите штабс-капитана, а мы, господа, возвращаемся к работе. У нас сегодня большая повестка.
Конвоир вывел Романова через заднюю дверь в темный коридорчик и сноровисто обшарил. Вынул из кармана револьвер, нащупал нож, прикрепленный ремешком к лодыжке. С любопытством оглядел, щелкнул кнопочкой, скривился на выскочившее лезвие:
– Баловство.
Забрал и наручные часы. Попросил:
– Головку наклоните. – И завязал платком глаза.
– Это зачем?
– Для интриги. Осторожней, тут ступеньки.
Вел под руку – долго. Романов насчитал семь поворотов и три лестницы, по которым то спускался, то поднимался, то снова спускался. В особняке таким просторам взяться было неоткуда – сопровождающий нарочно путал, водил несколько раз через одни и те же места.
