Не прощаюсь | страница 120
Так и не нащупав «бульдог», Мона решила, что прыгнет в реку. Плавала она отлично, и до берега недалеко. В любом случае лучше промокнуть, чем стрелять в живого человека, даже такого.
Пробежала шага три, а потом упала и не сразу поняла, в чем дело, – только когда Стась, а за ним и Фомка захохотали.
Пока Мона спала, кто-то привязал ее веревкой за ногу. Распутываться было некогда, сверху уже нависала медная рожа.
Рука снова сунулась в мешок и на этот раз сразу попала на рельефную рукоятку.
– Отойди! – крикнула Мона, наставив на плотовщика прыгающий ствол. – Выстрелю!
На секунду или, может, две рожа скалиться перестала. Потом снова расползлась.
– Не, не пальнешь. Кишка тонка.
Здоровенная лапища вырвала «бульдог», вторая ловко и очень больно влепила Моне затрещину.
– Раскладайся! – велел старшой. – А забрыкаешься, ногами потопчу. Ну!
Наступал жизненный момент, когда праздновать и радоваться было нечему. В такие черные минуты остается только одно – кричать. И Мона закричала, отчаянно и безнадежно:
– Ааааааааа!!!
– Орать ори, это можно.
Стась нагнулся, ухватил полы балахона. Мона захлебнулась, умолкла.
– Она не хочет. По-моему, это очевидно, – донесся голос старика. – Оставь ее в п-покое.
Плотогоны
Плотовщик обернулся:
– Не встревай, дед. В реку скину.
Монах или странник, бог разберет, с неожиданной для такого возраста легкостью поднялся.
– Повторяю последний раз: отстань от нее.
Сзади на нежданного заступника прыгнул, обхватив руками за горло, Фомка. Старик сделал какое-то движение – парень перевернулся кверху ногами, с размаху приложился о бревна. Затих.
– …! – матерно зарычал старшой. – Убью!
Вскинул ручищу, в которой маленький револьвер показался вовсе игрушечным.
Грянул трескучий выстрел. Промахнуться с десяти шагов было невозможно, но странник с какой-то почти неуловимой для глаза быстротой присел и, как бы продолжая то же движение, подхватил чугунок с ухой.
Второй выстрел юркого старца тоже не задел – он качнулся вбок. А котелок, брошенный с неистовой силой, мелькнул в воздухе и звонко ударил Стася в лоб.
Плотовщик взмахнул руками, выронил оружие, с плеском шлепнулся в воду.
Мона, разинув рот, посмотрела: вынырнет?
Нет, не вынырнул.
Снова всплеск. Это очнувшийся Фомка прыгнул с плота в воду и отчаянными саженками поплыл к берегу.
У Моны дрожали руки. Голос тоже.
– Этот человек… утонул?
– Туда и дорога, – недовольно буркнул странник. – Нашли о ком жалеть. Вот котелок – да, жалко. Пригодился бы.
