Ты мне тоже нравишься, подумал Романов, но как там д’Артаньян ответил кардиналу Ришелье? «По какой-то роковой случайности все мои враги здесь, а все мои друзья там, так что меня дурно приняли бы здесь и на меня дурно посмотрели бы там». Никакого удовлетворения от того, что удалось заполучить Миркина, Алексей не испытал. Легко получать сведения, когда человек тебе доверяет.
На смену бесполезным мыслям вдруг пришла другая, полезная.
Раскрыться и устроить бяку? Так-так-так…
– Прошу прощения, Лев Абрамович, вспомнил про срочное дело. После как-нибудь доиграем.
И скорее назад, к Полканову.
Влетел в комнату, не постучав, да остановился. У Василия Васильевича был Саввин.
– Прошу извинить…
– Я уже ухожу.
Главарь заговора пожал руку Полканову, потом остановился перед Алексеем и долго смотрел ему в глаза.
Слабонервных рентгенируй, внутренне усмехнулся Романов, изображая смущение. Мелькнула идея, интересная. А не грохнуть ли обоих прямо сейчас? Глядишь, тут и заговору конец.
Вздохнул. Нет, не конец. Дивизионные командиры, возможно, общаются меж собой не только в штабе. Устроят восстание и без Саввина с Полкановым.
– Ну, договорились, – сказал Виктор Борисович помощнику на прощанье, заканчивая какой-то разговор, и вышел.
– Ты чего ворвался как на пожар? – спросил Василий Васильевич. – Дело?
– Я понял, в чем главный недостаток системы безопасности.
– В чем?
– Это как в футболе. Если ты только защищаешь свои ворота от гола, победы не жди. Надо атаковать, пускай обороняется команда противника.
Василий Васильевич выжидательно уставился на заместителя.
– Давай-ка без футбола. Попросту. Ты что имеешь в виду?
Алексей стал объяснять. Собеседник слушал вначале недоверчиво, потом с прищуром, очень внимательно, наконец тоже заволновался, стал перебивать вопросами.
Получив все ответы, сказал:
– Нахально. Но соблазнительно. Знаешь, Алеша, что я больше всего ценю? Что ты не стал распускать перья перед Виктор Борисычем, а подождал, пока мы останемся вдвоем. Это правильно, это по-командному.
Саввин поумнее тебя, он бы не клюнул, мысленно ответил Романов. Ты же клюнешь. Потому что воображаешь себя волком, а на самом деле ты всего лишь овчарка.
Минуту-другую Полканов колебался. Затем с мечтательной улыбкой произнес:
– Правда, что ли, тряхнуть стариной?
