История девятая. Мышь второй свежести
Гуляя по саду, Евдокия употребила несвежую мышь, заболела животом и легла под одеяло — умирать.
— Прощайте все…прощай Анфиса…прощай Соня…Вася, возьми себе мой мячик…ой — таковы были сигналы, подаваемые одеялом.
Скорбная вереница сочувствующих потянулась к кровати, имея целью выразить свои соболезнования. Однако, доступ к телу был закрыт, даже не начавшись, причем, в самых категорических и нелицеприятных выражениях. А одеяло, еще какое-то время трагически повздыхав, мощно захрапело весьма прозаически.
Мы все ходили по дому на цыпочках, чтобы не потревожить покой страдалицы. Кошки собрались возле печки обсудить дальнейшие перспективы, я тихонько возилась по хозяйству. Нагрела воды, перемыла посуду, оставшуюся после обеда, принесла дров на вечер и стала готовить ужин.
За окном стемнело. Пришло время вечерней трапезы. Я разложила еду по тарелкам, сходила в маленькую комнату, где спали кошки, показала им знаками, мол, кушать подано, и мы стали печально жевать, памятуя о том, что за стеной у нас лежит умирающая Дуся.
— А что вы там без меня едите? — раздался слабый голос из спальни.
Анфиса поперхнулась вермишелью, которую беззастенчиво таскала из Дусиной миски, а я, налив в миску теплого молока, понеслась к скорбному ложу.
— Как ты, Дусь, лучше тебе? — спросила я, вглядываясь в заспанную физиономию Евдокии. — Передумала умирать?
— Еще не решила точно. А что у нас на ужин?
— Вермишель с курицей.
— Так, вермишель не надо, курицу неси.
— Ты бы поостереглась, Дусечка. Диету бы надо применить.
— Желание умирающего — закон — окрепшим голосом заявила Евдокия. — Мне еще сосиску и кусочек сыра. А молоко можешь Анфисе отдать, она у нас спит и видит, как бы это на какую-нибудь диету сесть.
— Ну, уж нет — возмутилась я — кур я тебе в постель таскать не буду. На мой взгляд, ты достаточно жива, чтобы дойти до кухни и поужинать вместе со всеми.
Тяжело вздыхая, Евдокия сползла с кровати и поплелась на кухню, волоча за собой одеяло.
— Ура! — сказала Вася.
— Я так и знала — сказала Анфиса.
— И я — поддакнула Соня.
После ужина я легла с книжкой в нагретую Дусей кровать. Евдокия пристроилась рядом, сопя и поминутно облизываясь.
— Слушай — сказала она через минуту, — а вот как живот знает — какая еда правильная, а какая — нет?
— Ну, это смотря, из чего сделана еда. Вермишель, например, сделана из муки. Курица — из мяса и костей. Сыр — из молока. Сосиски… тут я ничего не могу сказать, даже самые большие ученые не знают, из чего сделаны сосиски.
