Моя жизнь с Евдокией - Людмила Старцева

Нас было пятеро: я, Анфиса, Соня, Василиса и Евдокия. Пять взволнованных женщин — мы высадились десантом на сельский двор под вечер, в конце октября. Шофер выгружал наши вещи и попутно читал лекцию на тему «а кто не умеет себя вести, пускай бы дома сидел». Лекция была целенаправленной: во время поездки Евдокию стошнило прямо на эту штуку, которой переключают скорости. Дальше мы ехали — как придется. И теперь с нас взяли за проезд дороже, чем договаривались изначально.

— Вот так — сказал владелец оскверненного нами транспорта, фыркнул напоследок бензиновым перегаром, и уехал.

А мы остались сидеть рядком на лавочке. Как тараканы после дезинфекции — уцелевшие, но очумевшие — от двухчасовой тряски по бездорожью, и вдоволь надышавшись бензином.

По всему двору стояли коробки и яркие супермаркетовские пакеты с нашим скарбом — вызывающе красивые, совершенно не из этой жизни. И уж совсем инопланетной выглядела французская мультиварка, словно НЛО приземлившаяся возле удивленного сарая.

За спиной у нас был дом, перед нами — запущенный сад с незнакомыми деревьями. На одном из них висело желтое яблочко. Словно позабытая новогодняя игрушка на приготовленной к выносу елке.

— Яблоня — определила Дуся.

Соня посмотрела на нее с уважением.

— Ясное дело — сказала Вася.

— Подумаешь — сказала Анфиса.

Я промолчала. Мне хотелось одновременно есть и умереть. Но, поскольку есть хотелось всем, а умереть — только мне одной, пришлось действовать в интересах большинства. И я, подхватив мультиварку, первой вошла в дом, где нам предстояло начинать новую жизнь.

Кошки — Вася, Соня и Фиса — потянулись за мной. Дуся задумчиво почесала за ухом и пошла в сад.

— На разведку — подмигнула она мне. — Не бойся, я с тобой, и никому чужому не позволю войти в наш двор и в наш дом.

Хорошая у меня собака. Если бы не она и не кошки, я бы не стала затевать все эти игры в новую жизнь. А просто покончила со старой, и ушла туда, откуда не возвращаются.

Этот маленький домик я купила месяц назад, когда почувствовала, что крах неизбежен. Мой скромный бизнес, кормивший нас все эти годы, приказал долго жить. Как могла, оттягивала я кончину некогда созданного мною детища, но в стране был экономический кризис, доллар стремительно рос, цены росли еще стремительней, народ покупал хлеб, картошку и колбасу, а то, что производила я, перестало пользоваться спросом. Ибо кому нужны газеты — а производила я именно их — во времена, когда месяцами не платят зарплаты, а пенсии хватает на полмесяца.