— Что если она оторвется от… ну того, чем она приделана к небу, и упадет к нам во двор, и мы найдем ее, и заберем в дом…
— Хм, зачем она нам?
— Ну, как же — говорит хозяйственная Евдокия — экономия электричества. Она нам будет вместо лампочки светить. Опять же — красиво.
— Дусь, — говорю рациональная я — звезды ведь только по ночам светят, а ночью мы с тобой спим. Зачем нам ночью свет? Я, например, не могу спать со светом. Да еще с таким ярким.
— Ладно, устроим ее над входной дверью, под козырьком — пусть освещает крыльцо. Вдруг понадобится кому-то из нас выйти ночью во двор, а там светло, как днем, и видно — под какой кустик лучше присесть…и не забыли ли кого-то из кошек на улице… и… и…
Тут Дуся засыпает, уронив недогрызенный сухарик, и на лице ее застывает мечтательное выражение, говорящее о том, что и во сне Евдокия продолжает искать достойное применение свалившейся на нас звезде.
Тихонько потрескивают дрова в печи, тихонько похрапывает Дуся, я тихонько прихлебываю чай, глядя на уже почти нашу звезду, примеряющуюся как бы это половчей упасть в наш сад. Чтобы моя любимая фантазерка вышла рано утром на крыльцо, и засмеялась от радости.
Звезда далекая мерцает —
Меня не видит, меня не знает.
Но я уверена, что всегда
Мерцать мне будет моя звезда.
Когда-нибудь и я, как знать,
Кому-то буду в ночи мерцать.
Меня увидит он и тогда
Мне скажет — здравствуй, моя звезда.
*****
А сегодня мы с Дусей поссорились. Навсегда. И Евдокия ушла из дома. Тоже навсегда.
Но тут, понимаешь ли, такой казус — за бортом минус десять. И ушелица, совершив круиз вокруг дома, решила отложить «навсегда» до лучших времен. Вернулась, села у печи, скорбно глядя в огонь, спиной сигнализируя миру о своем разочаровании в его устройстве.
Дело было так. Я носила дрова. Евдокия носилась вокруг меня. А, надо сказать, когда несешь дрова, то ни черта, кроме этих самых дров, не видишь. Я наступила на Дусю. Дуся заорала благим матом и укусила, подвернувшуюся под горячую руку, Анфису. Анфиса на трех ногах пришла ко мне жаловаться. Евдокия была призвана к ответу.
— Ты зачем укусила Фису?
— А что такого? — лихо ответила Дуся. — Кого хочу, того и кусаю.
— В таком случае, надо было меня укусить, ведь это я на тебя наступила.
— Нетушки — сказала Евдокия — тебя нельзя, ты в ответ можешь чего-нибудь сделать.
— А раз Анфиса не может ответить, ее можно кусать?
— Можно — легко согласилась Дуся. — Раз ничего не будет, то можно.
И победоносно посмотрела на ожидавшую справедливого приговора Анфису. Та зарыдала и полезла ко мне на руки. От возмущения я растеряла все слова:
