* * *
— Слушай, — сказал Лампьё, — это ты?!
— Да, — ответила она боязливо.
Он был внизу, и Леонтина, наклонившись к форточке, заглядывала в подвал. Она спустила туда веревочку и окликнула его.
— Чего надо? — спросил Лампьё. — Хлеба?
— Дайте мне на десять су, — пробормотала Леонтина.
Она увидела, как он нагнулся, потом выпрямился и исчез, чтобы появиться снова.
— Давай деньги! — приказал он.
Она повиновалась.
— Ну что же? — удивился Лампьё, видя, что Леонтина стоит неподвижно. — Чего ты еще ждешь?
Он потянул за бечевку, которую спустила Леонтина, но она выпустила ее из рук, и веревочка упала к его ногам.
— Это еще что? — проворчал он.
Леонтина всплеснула руками.
— Я не нарочно это сделала, — объяснила она, проявляя необычайную словоохотливость. — Нет… нет… она у меня выскользнула, когда вы ее потянули.
Лампьё не отвечал. Он покачал головой, и лицо его приняло озабоченное выражение.
— Вы ведь не думаете, что я сделала это намеренно? — торопливо повторяла Леонтина. Потом спросила: — Можно мне спуститься в подвал поискать ее?
— Сойди, — разрешил Лампьё.
Леонтина вынуждена была опереться на перекладины форточки, и когда снова выпрямилась, первым ее побуждением было — бежать! Но она понимала, что это бесполезно. И она толкнула дверь, которая заскрипела, как ей показалось, как-то странно. Потом закрыла дверь за собой и подошла к лестнице.
Свет, исходивший из подвала, освещал снизу предметы, находившиеся на ее пути, и часть стены. Длинные лучи, направленные, точно лучи прожектора, отражались от нее, оставляя в красноватом полусвете остальную часть лавки.
— Сюда! — позвал голос Лампьё.
Тень, резко закрывшая свет, заколебалась на стене.
— О! я знаю… я знаю… — с трудом выговорила Леонтина.
Она схватилась за веревку, поддерживаемую тяжелыми железными крюками, заменяющую перила, и спустилась.
— Добрый вечер! — сказала она.
— Добрый вечер! — ответил Лампьё.
Леонтина была тронута тоном, каким он произнес эти слова: в нем не было обычной грубости. Это ее взволновало.
— Я не хочу вам мешать, — сказала она смущенно.
— Да ты мне вовсе не мешаешь! — уверил ее Лампьё.
Он направился туда, где упала веревка с кусочком хлеба, и поднял их.
— Возьми, — сказал он, подавая их Леонтине, — они твои… Возьми их.
— Я не знаю, — заметила она, чтобы скрыть свое замешательство. — Здесь ничто не изменилось?
— Нет, ничто не изменилось, — сказал Лампьё.
Он посмотрел на Леонтину и продолжал:
— Скорее, пожалуй, ты изменилась… Ты этого не находишь?
