Она его не забыла: то был запах сада, приятный и в то же время почти мучительный… Как странно: достаточно было этой ночи, в случайном месте, чтобы Леонтина вернулась к своим личным переживаниям и с поспешной готовностью отдалась своему горю.
Все способствовало этому — ее разрыв с Лампьё, ее страх перед ним, ее мечты, ее ужас… Могла ли она это отрицать? Все эти тягостные переживания оказали на Леонтину свое действие. Они открыли путь к горчайшему отчаянию и так долго ее мучили, что она испытывала какое-то болезненное удовлетворение. И вместе с тем все эти страдания и испытания переполняли ее. Леонтина вела им счет: ей казалось, что больше она не сможет вынести, и в сознании того, что она уже дошла до предела страданий,? она черпала утешение и надежду на лучшие дни.
— Эй, красотка! — услышала она позади себя мужской голос.
Леонтина пошла скорее.
— Ну что же такое случилось?! — произнес голос.
То был пьяный, который, выражая симпатию Леонтине, рассчитывал, что на него обратят внимание и, может быть, пойдут с ним. Но она молчала.
— Как знаешь, — сказал он тогда с неподражаемым достоинством.
Леонтина была уже далеко. Она пересекла рынок и направлялась по улице Тюрбиго, стараясь добраться до булочной, чтобы стеречь вход в нее. Боль, которую она только что пережила, сменилась странной потребностью быть возле Лампьё. Он один был ей нужен в этот момент. Она прощала ему все. Ее влекло к нему… Подойдя к месту стоянки экипажей, загромождавших дорогу, Леонтина услышала, как часы резко пробили половину второго. Она заторопилась, повернула за угол улицы Сен-Дени… Но когда она поравнялась с форточкой, из которой исходил свет, она увидела несколько поодаль стоявшего неподвижно человека, который смотрел на подъезд одного дома… И она узнала Лампьё.
— Это что же такое? — сказал он Леонтине. — Опять ты!
— Нужно сейчас же уйти отсюда, — объявила она смущенным и как будто изменившимся голосом.
— Что? — спросил Лампьё.
Он, казалось, не понимал. Однако он последовал за Леонтиной, предоставив ей вести его мимо угрюмых фасадов домов.
— Ты!.. ты!.. — повторял он на ходу. — Ты вернулась… Ага!.. Ты вернулась…
Лампьё почувствовал какое-то мрачное ликование.
— Что вы здесь делали? — спросила Леонтина.
— Это мое дело, — ответил он, помолчав. И добавил: — Ведь могу же я ходить, куда мне нравится, не правда ли?
— Идите… идите же, — молила Леонтина.
Она потащила его за собой в соседнюю улицу, хватая его временами за руку и уверяя, что ей нужно сообщить ему об одном очень важном деле, которое его касается. Лампьё смотрел на нее и с сомнением покачивал головой. Тем не менее он следовал за Леонтиной, которой только это и было нужно.
