Позарастали стежки-дорожки,
Где проходили милого ножки.
Позарастали мохом-травою,
Где мы гуляли, милый, с тобою…
До войны, в праздничные вечера в большой комнате коммунальной квартиры на Обводном канале собирались родственники и знакомые с папиного завода. После нескольких рюмок, потеплевшие, заводили песню. Мама почти всегда начинала именно с этой песни, которую Анна запомнила с далекого детства.
Ринто высунул голову из своего полога. За ним показалась Вэльвунэ, Катя и даже захныкавший было Тутриль умолк, прислушиваясь к необычному, незнакомому пению. Когда Анна пропела последний куплет и умолкла, Ринто тихо сказал:
— Какая красивая песня… О чем она?
— О любви, — ответила Анна.
— Очень красивая песня, — повторил Ринто. — Если я понял правильно, у русских много песен о любви.
— Это уж точно, — согласилась она.
Анна пыталась отыскать у себя в сердце остатки того нежного чувства, которое она поначалу испытывала по отношению к Танату, но не находила их. Нет, не из-за того, что случилось между ней и Ринто. Просто чувство улетучилось, как проплывшее, развеянное ветром облако, как растаявший снег. И, когда случалось так, что Танат по привычке прижимался к ней, она не отталкивала его, принимала, как должна принимать мужа жена. Да и сам Танат, видимо, уже не испытывал к ней прежнего, неодолимого притяжения, брал ее потому, что Катя по каким-то причинам не могла исполнять супружеские обязанности.
Отдохнув несколько дней, стойбище двинулось дальше, уходя по направлению к северо-востоку.
Исчезли покрытые высоким кустарником берега рек. Теперь, чтобы добыть дрова для костра, приходилось раскапывать снег, иногда довольно глубоко. Но самолеты перестали летать над стойбищем. Лишь раз, в погожий день, послышался гул, и на горизонте сначала возникла точка, потом превратилась в летящий самолет, который, однако, не стал снижаться и последовал по направлению к бухте Гуврэль, где располагался арктический порт Провидения.
Ринто посчитал опасным двигаться дальше на полуостров и расположил стойбище на водоразделе, где к западу начинались отроги Золотого хребта и откуда, в случае опасности, можно уйти под сень узких ущелий.
День прибавлялся, и выпадали по-настоящему солнечные дни, когда в тихую погоду можно было поймать кожей лица тепло. Лица людей покрылись новым, свежим загаром, более нежным, нежели морозный загар, который сходил шелухой.
Анна провела моление о ниспослании тихой погоды, чтобы уберечь тяжелеющих важенок от пурги и ураганного, морозного ветра. Погожие дни сменялись пасмурными, снежными, когда наваливало столько мягкого пушистого снега, что по нему человек не шел, а плыл.
