— Ты, наверное, потому и молчишь, что твои мысли только там, между двух теплых и горячих женщин.
Брат выразился более определенно, Танат встал и отошел в сторону. Он не хотел ввязываться в спор, понимая, что если он откроет рот, это может кончиться дракой. Братья не только в детстве, но и в юношеские годы жестоко дрались, и это во многом объяснялось тем, что отец отдавал явное предпочтение младшему, а старший постоянно слышал: нет, Танат еще мал, пусть это сделает Рольтыт, он старше и сильнее. Давняя обида прочно застряла в душе брата и часто, по малейшему поводу, выплескивалась наружу.
На четвертый день пути Рольтыт потянул носом и коротко сказал:
— Чую дым.
Селение вытянулось по берегу реки. Оно, конечно, не Уэлен, но все же и не две яранги. Среди привычных чукотских жилищ выделялись три деревянных дома, явно недавней постройки. Над одним из них полоскался красный флаг, точно такой же, как на доме Сельского Совета в Уэлене.
Решили пока остановиться поодаль, в небольшой лощине, а Рольтыт вызвался сходить на разведку в селение.
День прошел в ожидании брата, уже тьма накрыла крохотную палатку, а Рольтыта все не было. Танат часто выходил из палатки на волю, чутко прислушивался к каждому шороху, всматривался в редкие мерцающие огоньки незнакомого селения, и в душе его росла тревога. Каждый олений всхрап заставлял вздрагивать, а сердце подпрыгивало под самое горло.
Ночь прошла без сна.
С рассветом Танат снова вышел на пригорок и до боли в глазах, до слез принялся всматриваться в селение. Но там не наблюдалось никакого движения, словно все там вымерли.
Брат явился лишь после полудня, явно навеселе, в сопровождении двух человек. Один из них был русский.
— Это мой младший брат! — Рольтыт ткнул пальцем в Таната. — Грамотный, учился в школе целых семь лет! Женат. Даже две жены у него, одна настоящая ученая тангитанка из Ленинграда.
— Какомэй! — гости с любопытством поглядели на Таната.
Ему было неловко за развязное поведение брата, но он не мог его прилюдно увещевать. Он пытался углядеть в поведении гостей отражение перемен в жизни людей большого мира. Но они больше интересовались пушниной, пыжиками и оленьими шкурами. Договорились, что Танат пойдет с ними, а Рольтыт останется караулить оленей. Он легко на это согласился, так как у него каким-то образом за пазухой оказалась бутылка спирта. «Аванс», — с удовольствием произнес Рольтыт и повалился на расстеленную оленью постель в палатке.
