— Танат, ты прекрасно знаешь, что не весь мир состоит из Советского Союза. Есть и другие страны.
— Учитель Беликов говорил нам, что рано или поздно весь мир будет советским, все будут строить коммунизм, потому что это бессмертное учение Маркса, Энгельса, Ленина и великого Сталина. Может, мы зря убегаем?
В пологе воцарилось долгое, тягостное, мучительное молчание. Танат чувствовал, что Катя не спит и, не произнося ни слова, как бы безмолвно участвует в беседе.
После забоя молодых оленей, когда позади остались праздничные дни, в воздухе ощутимо похолодало. Недостаток табака замучил хозяина стойбища. Он скурил давным-давно весь запас пропитанных никотином стружек, а теперь добавлял в жалкие остатки табака сушеные листья и даже заячий помет, однако от этого жажда курения и тоска по хорошей затяжке только усиливались. Ринто окончательно укрепился в мысли послать в ближайшее приречное село сыновей, обменять добытую пушнину, пыжики и оленье мясо на нужные в хозяйстве тангитанские товары и табак. Предприятие само собой было довольно опасное, но Аренто сообщил, что село крошечное и русский там только один: заготовитель.
Анна наказала мужу:
— Привези тетради и карандаш.
— А мне — цветных ниток и бисер, — попросила Катя.
Запрягли две нарты, погрузили на них связки пушнины, пыжики, да погнали еще двух оленей на мясо.
Рольтыт храбрился, стараясь скрыть свои опасения:
— В случае чего, скажем: заблудились, от самого Уэлена едем!
Танат помалкивал, и это явно раздражало брата.
— Я тебя понимаю: уехать от таких женщин! Одна другой слаще! Интересно, есть разница между тангитанкой и лыгинэу? Какое-нибудь особое расположение органов? Такие же волосы там или другие? Когда ты милуешься с одной, что делает другая? Терпеливо ждет своей очереди или торопит, зовет к себе?
Осенняя тундра прекрасна своей прощальной, щедрой красотой. Среди все еще яркой зелени желтыми пятнами выделяются морошечные поля, на каменистых склонах светится голубика. А грибов — не счесть! Чукчи грибов не употребляют в пищу, считая их лишь оленьим лакомством, но Анна как-то сварила грибной суп с молодой олениной, и всем он очень понравился.
На ночном привале Танат собрал шапку крепких подберезовиков, почистил и бросил в кипящий котел с оленьим мясом. Олени спокойно паслись невдалеке, комариное время прошло, и наступил короткий промежуток, когда животных ничто не беспокоит и корма вдоволь — грибов, нежных трав и ватапа.[43]
На уколы и подначки брата Танат продолжал молчать, и это только раззадоривало Рольтыта.
