Танат внимательно наблюдал за действиями жены и думал: зачем она это делает, если не собирается возвращаться на свою родину, в Ленинград? В последние дни близкие отношения между ними снова наладились не столько потому, что Катя была беременна, а, скорее, из-за разгоревшегося нового чувства. Все они по-прежнему втроем спали в пологе: Танат между двумя женщинами. Теперь он не находил в этом ничего необычного. Иногда возникала мысль, что он уже не мог бы обходиться без одной из них. И не потому, что он стал таким сладострастным. Катя и Анна как бы дополняли друг друга, словно бы превращались в его глазах в одно целое — его жену, его семью. Отсутствие одной из них в постели, привычного ощущения тепла женского тела с обеих сторон, вызывало чувство неудобства, и, пока замешкавшаяся жена не ложилась на свое место, он не засыпал.
В конце каждого дня Анна обычно писала, а Танат разговаривал с Катей. Они вспоминали детские годы, учение в кочевой школе.
— Я и впрямь думала, что золотой зуб Беликова природный, выросший в его рту сам собой, как особый знак его учености. Мне казалось, что и у меня когда-нибудь вырастет такой, если я выучусь грамоте. Я больше для этого и старалась.
— Сначала и я тоже так думал, — отозвался Танат. — А Беликов сказал мне потом, что тангитаны ставят такие зубы вместо испорченных. А зубы у них портились оттого, что они ели много сахара.
— Так хочется сахара! — мечтательно проговорила Катя. — Неужели нам так больше никогда не доведется попробовать ничего тангитанского?
И снова в мыслях Таната промелькнуло сожаление о несбывшейся поездке в Анадырское педагогическое училище, в дальние большие города, где столько сладостей, что от них у людей портятся зубы…
Анна вползла в полог, разделась и улеглась. В летние, теплые ночи не укрывались пыжиковым одеялом, спали нагишом на мягких оленьих шкурах. Выждав некоторое время, Танат спросил:
— О чем ты сегодня писала?
— О разном. Больше о растениях.
— Вот думаю, — медленно произнес Танат, — если ты не собираешься возвращаться в Ленинград, зачем тебе все это?
Анна ответила не сразу.
— Независимо от того, вернусь или не вернусь, все, что я записываю, нужно для науки.
— Эта наука нам здесь не нужна, — заметил Танат. — То, о чем ты пишешь, мы и так знаем. Значит, ты пишешь для кого-то.
— Да! — твердо и громко ответила Анна. — Потому что это нужно для всеобщего знания человечества, в том числе и для твоего будущего сына.
— Как же ты из этой тундры доберешься до всего человечества? — с усмешкой спросил Танат. — Мы стараемся уйти подальше, опасаемся ближайших соседей, а ты…
