Тут подал голос молчавший до этого секретарь окружкома партии Грозин. Худой, желтый, он больше курил за столом, чем ел и пил.
— Ну, а как вы, товарищ Тымнет, объясните своему родственнику, что ему надо отдать своих собственных оленей в коллективное хозяйство? Что он вам скажет, когда вы ему объявите, что он уже больше не хозяин, а такой же рядовой работник, как и его пастухи-батраки?
— Да у него и батраков нет! — сказал Отке.
— Но он кулак, собственник! — возразил Грозин. — У меня есть данные чукотского отделения Министерства государственной безопасности.
— Да, он собственник, — согласился с ним Отке, явно смутившись замечанием Грозина. — Но, насколько и мне известно, у него нет батраков. Вместе с ним пасут стадо его два сына, да и невестки помогают. Никто ведь его не спрашивал: согласен ли он быть простым пастухом.
— Но ведь он убежал! — напомнил Грозин.
— Очень далеко убежал, — уточнил Атата. — Мы и не думали его там увидеть. Искали Аренто, а нашли Ринто.
— Значит, до окончательного раскулачивания осталось немного? — спросил Грозин.
— В этих районах, — уточнил Отке. — После Чукотского и Анадырского остаются еще Марковский, Восточнотундровский и Чаунский.
— Какая огромная территория! — недовольно заметил Грозин.
Атата тоже был недоволен. При сегодняшнем облете обнаружили только стойбище Аренто. Второго стойбища не оказалось: Ринто откочевал в неизвестном направлении.
Атата обрадовался, когда узнал, что самолет будет вести Дмитрий Тымнет, уроженец Уэлена, начинавший осваивать летное дело здесь, в Анадырском авиаотряде. Вернувшись после войны на Чукотку, Тымнет получил «Аннушку», как ласково называли неприхотливый биплан АН-2, который можно было посадить на небольшую площадку. Зимой самолет ставили на лыжи, а летом — на колеса. Зимние полеты были наиболее безопасными, потому что «Аннушку» можно посадить на любую ровную заснеженную поверхность. Но так думал Атата. А Тымнет, как оказалось, совсем не собирался рисковать и садиться где попало. Атата ругался с ним, ставил в пример знаменитого полярного летчика Водопьянова.
— Он садился на Северный полюс, а ты не можешь приземлиться на Канчаланскую тундру! — попрекал Атата, вглядываясь своими острыми глазами в унылый, покрытый снегами ландшафт.
— На Северном полюсе ясно, там под снегом везде лед, — огрызнулся Тымнет. — А здесь — может, кочки, может, бугор. Разобьемся, а у нас даже рации нет!
Атата втайне завидовал Тымнету, которого в Анадыре все любили и уважали от чистого сердца. К Атате тоже относились с известным уважением, но он чувствовал в отношении к себе страх. Люди боялись зловещего, таинственного учреждения, в котором он служил.
