Облако дыма заполоняет раскаленный от жары августовский воздух, заставляя черные хлопья пепла кружиться в небе. Перед глазами коменданта все плывет из-за такого жара, ему кажется, что лагерь извивается танцующей спиралью. Охранники открыли решетки с колючей проволокой, и испанцы мигом овладели водонапорной башней. Одни открывают затворы, в то время как другие в спешке толкают маленький поезд. Испанцы ногами разбивают бочки, образуя человеческую цепочку до самого входа в лагерь. Никому и в голову не приходит воспользоваться пожаром, чтобы сбежать, ведь женщины заперты в своих блоках. Испанцы намерены выйти отсюда свободными людьми, они не станут убегать, как бродяги, обреченные до конца своих дней прятаться в лесу. Давернь, не двигаясь с места, поднимает руку, делая заключенным знак остановиться. Языки пламени все растут, но комендант ждет, когда пламя окончательно все уничтожит, чтобы спасать было уже нечего. Наконец, когда все вокруг превращается в пепел, он разрешает испанцам вмешаться.
«Голубое кабаре» сгорело. Огонь охватил вначале заднюю стену барака, затем переместился к сцене и полотняным декорациям, но остановил свое продвижение перед самым роялем. Он стоит невредимым среди развалин, на крышке и ножках потрескался лак, похожий на змеиную кожу, разбухшую под укусами солнца.
Давернь сжег собственный лагерь. И чтобы не рисковать, если его арестуют, когда огонь погасят, он сбрасывает свою форму и в шерстяных брюках покидает Гюрс. Но прежде, чем скрыться под дождем из пепла и искр, он отдает последний приказ. Еву следует перевести в барак номер двадцать пять, туда, где находятся «нежелательные».
Дрожа, Ева приближается к Лизе. Она не знает, как ей все объяснить, это одновременно так просто и так сложно. Лиза подбегает к ней и приставляет к губам Евы палец. Затем берет за руки блудную подругу, которая наконец-то вернулась, кладет их себе на живот и ждет, опасаясь и в то же время с нетерпением, ожидая ее реакции. Лиза беременна.
* * *
– Тук-тук!
– Кто там?
– Свободная Франция,
Мы хотим войти!
– Здесь занято, прости!
– Занято кем?
– Тут немцы
С союзниками, так что ты отойди!
Разбойники, преступники… беги!
– Надолго ли закрыто-то?
– Никто не знает.
Захочет фюрер – лет на сто,
Он сам решает.
– Тук-тук!
– Занято!
– А туалеты?
– Занято!
– Приемная?
– Все занято!
– А префект?
– Он занят, оккупирован,
Как и вся Франция!
4
Дни еще погожие, но теплое лето уже закончилось. Двадцать четвертого октября 1940 года солнечные лучи могут ввести в заблуждение глаза, но не тело. Все вокруг бледнеет: в Пиренеях наступила осень. Испанцы молча роют ямы вдоль барака номер двадцать пять, у подножия деревянной постройки. «Можно подумать, что они собираются докопаться до фундамента, – размышляет Ева, – выкопать его из земли и установить в другом месте».
