– Выходит, это враки?
– Погодите! Захотелось внести ясность. Оставалось одно – проверить по «Who is who».[29] С этой целью я отправился повидать своего нотариуса, будучи уверен, что у него есть этот справочник… и раскрыл секрет Жонкьера.
– Он и в самом деле был инженером в «Искусствах и ремеслах»?
– Да. Историю с Центральной школой он сочинил для пущей важности. Но я вычитал также, что в тысяча девятьсот тридцать пятом году он женился на некой мадемуазель Вокуа, с которой развелся в тысяча девятьсот сорок пятом.
– Люсиль?
– Да подождите вы, черт побери! Пока я держал в руках этот справочник, я заодно поискал в нем справку на Рувра. Она оказалась довольно пространной. В ней сообщается, кроме прочего, что он состоял председателем суда присяжных. В тысяча девятьсот сорок восьмом году женился на некой Люсиль Вокуа.
– Выходит, мадам Рувр – бывшая жена Жонкьера?
– Ну да!
Эта новость меня ошарашила и в то же время принесла огромное облегчение. Люсиль не была – никогда не была – любовницей Жонкьера. Насколько это лучше! Зато мне придется пересмотреть все свои предположения. Конечно же, между ними произошла бурная сцена, но в связи с чем?
– Признайтесь, она не лишена хладнокровия, – продолжает Вильбер. – Кто бы мог догадаться, что Жонкьер для нее – не посторонний. Правда, если вы посмотрите на даты… Разведена в тысяча девятьсот сорок пятом… Получается, свыше тридцати лет тому назад. За тридцать лет немудрено и позабыть мужчину.
Он смеется. Этим вольтеровским смехом, который всегда меня так раздражает.
– Зато Жонкьер, похоже, ее не забыл, – продолжил он. – И какое же совпадение! Он умирает спустя всего несколько дней после прибытия своей бывшей жены.
– Какая тут связь?
– Никакой, – поспешил отрезать он.
Мы подошли к автобусной остановке.
– Вы дальше не пойдете? – спросил Вильбер. – Вы мало двигаетесь. А я дойду пешком. Немного физических упражнений не повредит. Поверьте мне. Увидимся вечером.
Задержав свою руку в моей, он говорит мне как бы по секрету:
– Может, она и удостоит нас своим присутствием!
Радостное кудахтанье. Каким же двуличным ему случается выглядеть. Присоединится ли она к нам за столом или нет – мне это безразлично. Я забираюсь в автобус, но так рассеян, что пропускаю остановку «Гибискусы», даже не обратив на нее внимания. Приходится тащиться назад, и я возмущен собой. Она была женой Жонкьера – ну и пускай, и нечего это обсуждать до потери сознания. Я бы даже сказал, что она была вправе столкнуть его вниз. Ну, словом, я это допускаю! И надо видеть в этом не жест несчастной страсти, а последний эпизод внезапно разгоревшейся, долгой супружеской ненависти.
