Церемония выражения соболезнований. Лицо брата невозмутимо. Каждому отпускается легкий поклон: ни дать ни взять – распорядитель похоронного бюро. Затем толпа разбредается по аллеям парка. Стоит отойти на приличное расстояние, и начинается треп. Как на школьной перемене после скучного урока.
Мадам Рувр как испарилась. Лишь немногие верные души останутся сопровождать Жонкьера на кладбище. Мы поднимаемся туда на машине. Жара. Брат, не привыкший к жгучему солнцу, заслоняет затылок шляпой. Мадемуазель де Сен-Мемен, сидя рядом со мной, шевелит губами. Генерал промокает лоб и наверняка предвкушает прохладу маленького бистро, куда он пойдет сейчас подкрепить силы. Что касается Вильбера, тот непрестанно шевелится. Чешется. Качает ногой, закинутой на другую. Ему не терпится оказаться в другом месте. И пришел он лишь потому, что просто никак не мог поступить иначе.
Наконец похоронная церемония закончена. Мы снова встречаемся у входа на кладбище. Брат Жонкьера холодно благодарит нас и садится в «ситроен» мадемуазель де Сен-Мемен.
– Неужели вы пойдете вниз пешком? – спрашивает она нас с Вильбером. И, обращаясь к генералу: – Садитесь! Будьте же благоразумны. Жара вам противопоказана.
Она смотрит на нас, сокрушаясь, и с недовольным видом усаживается в машину.
– Нам с Эрбуазом надо поговорить, – объявляет Вильбер. – Не ждите нас.
Машина удаляется. Я поворачиваюсь к нему.
– Вы хотите мне что-то сказать?.. В таком случае предлагаю вам прохладительное. Там, внизу, есть маленькое кафе.
– Только не это! – вскричал он. – Мне нельзя пить холодное. Но вам не повредит немножко пройтись. Я наблюдаю за вами, Эрбуаз, и утверждаю, что вы недостаточно двигаетесь.
Небольшое поучение на тему о пользе прогулок. Я раздраженно его прерываю:
– Что вы хотели мне рассказать?
– Ах да! По поводу мадам Рувр. Вы не задались вопросом, почему она не сопровождала нас на кладбище?
– Да, конечно!
– Такая благовоспитанная дама. Гостья за нашим столом. Ей следовало иметь на то вескую причину.
– Вам известна эта причина?
Но у Вильбера нет обыкновения прямо отвечать на вопросы. Напустив на себя свой обычный хитрющий вид, он продолжает:
– Вчера я прочел в разделе некрологов «Утренней Ниццы» сообщение о кончине Жонкьера. Там перечисляются его звания, и одно из них меня поразило: инженер Национальной школы искусств и ремесел. Тогда как, помните, он всегда рассказывал нам, что является выпускником Центральной школы гражданских инженеров в Париже.
