Один раз пришлось сбегать от подвала к танку — получили приказ настроить радиостанцию на нужную волну. Площадка простреливалась. Сергей бежал до своей машины, как он говорит, пригнувшись, со скоростью звука. Несколько раз выстрелил снайпер, «неудачно». Когда Сергей бежал обратно, зацепился ногой за проволоку — в это время выстрел снайпера, — упал, быстро вскочил и вскоре был в безопасности. Через несколько дней в одной из подвальных ночлежек морской пехотинец спросил его удивленно: вы, танкисты, как и ваши танки, бронированные, что ли?
— И рассказывает мне, что в такой-то день в таком-то месте видел, как танкист бежал от своего танка в укрытие: «Снайпер в него попал, а он вскочил и еще быстрее побежал! И так три раза! И что бы ты думал — ни царапины!» Выяснили, что тот «неуязвимый» это я. До сих пор смеюсь, когда вспоминаю рассказ морпеха.
… Итак, утром пятнадцатого января приказ — взводу выехать в район Белого дома. Одна машина не завелась, команда сообщила: «Замерз двигатель». Вторая, в которой находился комвзвода, лейтенант, запустилась, но тоже обнаружилась какая-то серьезная причина… Не берусь никого судить… Не знаю. Мне все равно сейчас. В общем, поехал один наш танк.
Подъехали к командному пункту, я выскочил для получения приказа. Подошел генерал, строго начал: «Итак, лейтенант!..» Я говорю: «Товарищ генерал, я — сержант». Он в лице изменился: «Как — сержант?! А где офицер?» — Потом смягчился, покачал головой, махнул рукой: — «Ладно, сынок, пойдем, покажу, что нужно сделать». Тут же я встретил своего друга-танкиста с прежнего места службы, Мишу Засыпкина, обнялись, перебросились несколькими словами, и пошли двумя танками на Белый Дом, правда, с разными боевыми задачами. Моим заданием было — разрушение верхних этажей конференц-зала.
…Расположились в танке. Затихли, как бы присели «на дорожку». Экипаж просит (они уже знали, что я верю в Бога): командир, Серега, помолись за нас всех. (Чем я оправдывал грядущее нарушение Святых Заповедей? Я в этом определился еще когда шел в армию: власть на земле — от Бога, и мы должны подчиняться этой власти.) Помолился. Ребята молчали… Мне кажется, что и они молились, только по-своему. Все веруют, только не все об этом знают.
… Я впервые стрелял по реальной цели. Впечатления от тех минут первого боя ни забыть, ни передать невозможно. Это чувство обладания нечеловеческой силой, единения с ней… какой-то нечеловеческий восторг и страх одновременно, ощущение себя на острие, на самом кончике чего-то самого важного в мире — какого-то такого момента, действия… Ужасного, но необходимого. Как будто это не из пушки, а из меня вылетают снаряды… Грохот… Я кричал, орал! Мне казалось, что мой нечеловеческий рев слышно за пределами танка…
