В Салехарде попал на День оленевода. Апрель месяц, минус сорок шесть. Ненцы гуляют: соревнуются и пьют «огненную». Пиво было в замерзших бутылках — их разогревали на печке прямо в стекле. Прежде чем зайти в кабинет регионального авианачальника, поговорил с «летунами». Те сказали: просись только не в «Медвежье». Этот совет и определил окончательный выбор.
«Медвежье»… Аэропорту, вопреки традициям небольших населенных пунктов, дали имя не по названию поселка. Может быть потому, что в момент наречения аэродрома никто не предполагал, что здесь, в вахтовом пункте газового месторождения «Медвежье», будут постоянно проживать люди. Кстати сказать, часто это вносило некоторую «адресную» путаницу: следует человек согласно письменному вызову и пропуску в поселок Пангоды. Добирается до Надыма. В местном аэропорту подходит к окошечку: мне бы до Пангод. Ждите, объявим. Ждет гражданин целый день — не летят «самолетки» до заветных Пангод, зато на какое-то Медвежье — один за другим… Позже работники аэропорта стали объявлять для «непонятливых»: рейс такой-то до Медвежьего-Пангод.
Тогда, в семьдесят пятом, Пангоды и аэропорт «Медвежье» были действительно одно целое. Этот территориально-функциональный симбиоз располагался, между старицей реки Правая Хетта и почти параллельной ей чередой обширных болот. Большую площадь ближе к топям занимала взлетная полоса, «грунтовка». Но поселку, песчаному пятачку с горсткой балков и деревянных двухэтажек, было вполне достаточно и оставшегося места между шумным «самолетным братом» и чистой аккуратной речкой.
Вся служба аэропорта умещалась в двух секциях общежития и вагончике для диспетчера. Потом в черте поселка, на границе с полосой, было построено вполне приличное по северным меркам двухэтажное деревянное здание.
Месторождение уже начало давать газ, но строительство на промыслах еще продолжалось, монтировались очередные, более северные УКПГ. Без преувеличения можно сказать, что воздушная дорога с Большой земли к первенецу северной газодобычи была единственным надежным трактом, по которому беспрерывно шел поток промышленных и продовольственных грузов.
Зимний период был самым напряженным. За сутки приходилось принимать до тридцати крупных самолетов. После каждого приземления снег «закипал» от торможения груженых крылатых махин — вспахивался и плавился, образовывались глубокие, до земли, колеи. Всегда наготове были пожарные машины, из брандспойтов с распылителями поливали «пашню», следом шли бульдозеры, разравнивая снежно-водяное месиво. Через несколько минут шуга застывала, схватывалась, а в небе уже гудел следующий крылатый клиент.
