…Она вдруг оставила картошку, пружинисто подошла к окну, высоко захватила половинки штор и решительно свела их вместе, на секунду заполнив кухню недовольным скрипом разбуженных гардин.
Сергей залюбовался женой, улыбнулся:
— Ну, ты, Наталья, прямо как в молодости!..
…Вертолет огромной шумной стрекозой, мультфильмовым хулиганом выпал из мутного поднебесья. В метре от земли завис на несколько секунд над грунтовой площадкой, покачиваясь, красуясь неизвестно перед кем, потрогал твердыню колесом, потом другим. Наконец тяжело, но уверенно сел, несколько обмяк, не глуша двигателей, лишь сбавил обороты, лопастное кручение приняло форму зонтика. Высыпал партию людей, яростно и равнодушно засвистел, опять превращая мирный «зонтик» в бешеную ромашку. Отогнал ураганным ветром недавних пассажиров, и за их страдальческими пузырящимися спинами, невидимый им, отдался обратно в свинцовую муть.
Чья-то фетровая шляпа радостно убегала в тундру, высоко подскакивая на кочках.
Не подгоняемая больше потоком пыльного вихря, Наталья остановилась. Долго не знала, куда поставить чемодан, поэтому одной рукой, неловко, поправляла взбитые пыльные волосы, одергивала невероятно наэлектризовавшееся от воздушных струй платье. Наконец, опустила чемодан, огляделось. Низкое небо — вот-вот раздавит. Ни дерева, ни куста. Песок… Чуть подальше начинается плешивое поле, кочки. Наверно это и есть тундра, а где же поселок… Увидела вдалеке низкие серые домишки. Неужели это и есть Пангоды? Вероятно — окраина. Но ведь окраины, как правило, лучше, по крайней мере, природа богаче. Ужас…
Подошел Сергей, чуть пригнулся, заглянул во влажные глаза:
— Ну, ты что, Наташ, ушиблась?
— Нет… Песок!
Новоиспеченным северянам дали место в общежитии — комнату смежная с проходной. Чтобы попасть в коридор, нужно было пересечь помещение, где отдыхала смена пилотов пангодинского аэропорта. Получалось, — личная жизнь на виду, на шуму… Пилоты приходили и уходили, в любое время суток — смех, громкие возгласы, встречи и проводы… Редкие затишья казались раем. Мужу часто приходилось подбадривать свою пассию и шутливо восклицать: «Ну, что?… Опять песок?!»
Общежития, секции, малосемейки, балки, вагончики, бочки…
Сколько еще лет пройдет, пока жилье для них не перестанет быть больным местом, больной темой! Как и для многих сотен пангодинцев, тысяч северян.
Сама она считала, что случайно стала депутатом. Комсомолка, рабочая, «верхнее» образование, молодая, энергичная — вполне отвечало нормативам, отпущенным свыше. Так становились «избранниками». Из песен слов не выкинешь. Но верно и то, что, числясь в представительных органах власти, разные люди вели себя по-разному. Она видела: одни приезжали на сессию отдохнуть от дома, семьи, работы, другие — «отовариться» разовыми спецпайками, третьи действительно работали.
