Так что Марина прилетела сюда, можно сказать, на этническую родину. Хотя это определение — глупость, я считаю. Что значит — этническая родина? Тем более, для Марины. Сколько у нее таких родин?
Двигает крепкими плечами, безотчетно (якобы безотчетно — все движения выверены) поправляет узкими ладонями «кокосы» в тесных домиках, откуда сочится соленая вода Синая.
Она умеет улыбаться, мобилизуя всю мимику — верхняя губа пирамидкой, из-под которой жемчужно забелеют два змеиных зубика, а выпуклые черные глаза бессовестно нараспашку, как будто откинули запретную вуаль. И волосы — они невероятно вздыбливаются медузными патлами, кажется, от одной ее только грешной мысли: тряхнет слегка головой, и они уже… Будто перевернулось дурное дерево, расстрелянное грозой — корни кверху.
Я представил, как араб сдирал с нее трусы, стринги, плавки, танга…
Намёки, рожденные пустой созвучностью: свингеры и танго, свободная любовь в упоительном танце, карнавал от другого материка, Рио де Жанейро… Тропики: влажно и жарко.
Скоро Новый год — «на днях и здесь», как говорит Иосиф, на границе «сУши и пустоши» (это одно целое) и влажного богатства Красного моря; в краю, израненном историей и облагороженном библейскими сказками, евангелиями от…
* * *
Адскую машинку Сергей принес на работу в сумке, в ночную смену.
За вахтенные часы, наверное, как принято считать, обо всем передумал, со всем распрощался. Как потом выяснилось, прошелся по Интернету, по социальным сетям (в одной из них даже зачем-то зарегистрировался), по блогам: шутил, даже назначал встречи.
Утром распечатал «Последнее Слово», больше похожее на инструкцию по технике безопасности по разборке опасной схемы, положил на стол перед монитором.
На двери, со стороны коридора, прикрепил «лозунг» — гигантские жирные буквы:
«ОСТОРОЖНО!!!
НЕ ПЫТАЙТЕСЬ МНЕ ПОМОЧЬ!
Я УЖЕ — МЁРТВ!
НЕ ПРИКАСАЙТЕСЬ!
ОТКЛЮЧИТЕ КРАСНЫЙ ВЫКЛЮЧАТЕЛЬ!».
Собрал схему, соединив змеями проводов: на полу — магнитный пускатель, реле времени, выключатель; на столе, рядом с «электрическим стулом» — пусковая кнопка.
Присоединил паутину к силовому щитку, «фаза-ноль».
Сел в кресло, укрепил на запястьях медные браслеты-электроды, застегнул на груди самодельный «ремень безопасности», чтобы не вывалиться из трона, когда ток будет проходить через сердце и тело охватит судорога. Конечно, хотел выглядеть достойно, когда его обнаружат.
Стоит ли описывать эмоции людей, обнаруживших картину суицида, — ничего нового. Но, говорят, что истинный (уже не первично-суматошный, когда всё как во сне), глубочайший ужас испытали коллеги Сергея только через несколько бесплодных минут реанимации. Когда мужчина, делавший искусственное дыхание, бурно дыша отпрянул от мертвого тела, — тогда все вскрикнули «по-особому» (говорят, одна дама потеряла сознание). Живым людям представился глумливый отпечаток смерти, читавшийся на лице… нет, не мертвеца, а реаниматора, — именно лицо «воскресителя» оказалось выпачканным в красное и черное. Помада и туш. Только тогда обратили внимание, что лежащий навзничь самоубийца, распластанный, с приоткрытым, словно от запоздалого испуга, ртом, — в жутком гриме. И (рассказывают) при внимательном рассмотрении в безвкусно-бессмысленной на первый взгляд разукраске угадывался сюжет…
