На огороженной лужайке стояла просторная палатка из какой-то перламутровой синтетической ткани. Над палаткой раскинул пышную крону гигантский дуб, на одной из ветвей которого сидел человекоподобный робот. Как только мы подошли к палатке, робот взмахнул руками и хрипло закричал:
— Бедный Робин Крузо! Где ты был? Как ты сюда пришел?
— Заткнись! — рыкнул на него абориген и, подобрав булыжник, запустил им в андроида. Робот замолчал и полез по веткам дуба еще выше. Забравшись почти на самую вершину, он снова забормотал, правда, уже не так громко:
— Бедный, бедный Робин Крузо! Робин, Робин, Робин Крузо!
— Кто это? — спросил я, кивнув на робота.
— Пятница, — ответил абориген с кислой усмешкой. — Не обращай на него внимания.
— А почему он на дереве?
— Свихнулся, и ему кажется, что он попугай.
Какое-то смутное воспоминание зашевелилось в моем сознании. Где-то, когда-то и что-то подобное я не то слышал, не то видел.
— Послушайте, а как вас зовут? — поинтересовался я.
Абориген церемонно поклонился и произнес нечто совершенно непереводимое на земной язык. Сгорая от стыда, я признался, что не в состоянии произнести его имя. Он хмыкнул и сказал:
— Тогда зови Робинзоном, как эта «птица».
Какое-то смутное воспоминание еще раз шевельнулось в моей черепной коробке, но так и не всплыло из глубин трясины — разношерстной информации, накопленной памятью нескольких поколений моих предков. С тех пор, как ученые расконсервировали у землян память предков, вообще отпала необходимость в обучении. Зато появились новые проблемы. Лично я, например, постоянно путаю: что было со мной в жизни, а что — с дедом или каким-нибудь пра-пра-прадедом.
Робинзон развел огонь, сел на камень и принялся разделывать дичь. Пока он занимался приготовлением пищи, я внимательно осмотрел его жилище, странные укрепления из кольев.
— А зачем понадобились такие мощные фортификационные сооружения? — осведомился я, закончив осмотр.
— От людоедов, — буркнул Робинзон, вращая над огнем насаженных на вертел уток и щурясь от жары и дыма.
У меня отвисла челюсть.
— А они… з-з-здесь есть? — выдавил я, заикаясь.
— Кто?
— Ну эти… л-л-людоеды.
— Нет, конечно.
От души малость отлегло. Я недоуменно пожал плечами.
— Что-то я не пойму: зачем тогда нужны заборы, бластеры и так далее?
— А ты лучше у психа-робота спроси. Он по молодости столько инопланетных книг прочитал, что у него сдвиг против фазы произошел. Вот назвал меня Робинзоном, себя — Пятницей, воздвиг целую крепость из кольев, пещеры вырыл, рощу за неделю вырастил — тонну стимуляторов на нее грохнул. А потом и вовсе свихнулся: залез на дерево и твердит, что он попугай. Целыми днями только и слышишь: «Робин Крузо, Робин Крузо!»
