Тогда, быть может впервые, ты — моя верная колдунья — оставила меня. Но — я уверен! — наблюдала со стороны…
Если от меня попахивало спиртным, Анна сокрушалась:
— Мой алькоголик… Ну, что мне с тобой делать?
Как много у нас всего случилось за этот месяц — не передать. Целая огромная, наполненная жизнь!
Да — любовь — ты большая фокусница. Марья-искусница. Ты творила чудеса со временем. О, какие тайны раскрывались, какие миры мы посещали!
И кто осмелится мне сказать, что жизнь я прожил бессмысленно…
— Кто?!
Я вопросительно посмотрел на ангелов. Все, как один, сидели, потупив взоры… Никто не осмелился сказать такой ерунды.
У нее тогда был небольшой отпуск в театре, поэтому мы встречались каждый день. Бродили по Москве, заходили к приятелям, познакомивших нас… Третьяковка, кино… Как сейчас помню, ходили на «Лолиту». Тогда был большой ажиотаж вокруг этого фильма. Где-то его запретили к показу (чуть ли не в самой же Америке), а у нас — пожалуйста — смотри, чего хочешь. Очевидно, была директива: запретить запрещать. Мне это по вкусу. Хотя сам запретил бы кое-кого. Некоего господина Икс. Есть такой плодовитый и вредоносный человек. Вернее так: пусть показывает, что хочет, только не увековечивает свое творчество в людных местах. Плохую книгу можно не читать, картину не смотреть. А здесь… Только забудешься, задумаешься о прекрасном… Бац! Аж вздрагиваешь — смотрит на тебя отовсюду внутренний мир этого прохвоста, воплощенный в цветном металле.
Ладно… В жизни всякое случается. И не в такое дерьмо, бывает, вляпаешься…
Кстати, я бы хотел заметить, так сказать, на полях: Москву невозможно испортить. Ни Храмом Христа Спасителя, ни этим чудом-юдом у Крымского моста, ни прочим рукоблудием наших архитекторов и скульпторов… Москва — город мифологем, поэтому человеческий разум, капитально, здесь не в силах внедриться.
Но вернемся к «Лолите». Этот американский «шедевр» моей подружке совсем не понравился, как, впрочем, не нравился и сам роман. Сама его блядская фабула. Мне же тогда нравилось решительно всё. И Третьяковка, и американское кино… Я смотрел — и не видел.
Когда человеку по настоящему хорошо, то настроение ему не испортит даже господин Икс, поверьте… зуб даю!
Но в один из моментов я почувствовал беспокойство — он приехал. В ее поведении как будто ничего не изменилось. Она мне сказала просто:
— Да, он приехал. Ну, так что? Как приехал, так и уедет.
И я успокоился.
Но потом появились маленькие неувязочки, которым умный политик не придал бы значения. (Хотя, кто этих умных политиков разберет?) Я же всему придавал значение… Как профессиональный разведчик в стане врага, я не мог расслабиться. Права не имел. Я всё фиксировал, каждую мелочь наносил на микропленку, вмонтированную в компьютер моей головы. И, как разведчик же, таился. Задание было архиважное. На карту была поставлена моя жизнь.
