— Ну, как, нормально?
В интонации его голоса слышалось: «Я все сделал правильно?»
— Зашибись! Лучше, не бывает.
— Пойдем выпьем! Чума…
Он не о чем меня не спрашивал.
— Пойдем.
Мы вернулись в палатку. Вера ужаснулась.
— Что ты наделал! — накинулась она на Димку.
— Ты всё неправильно поняла, — сказал я, — я сам его попросил. Так надо! Мне — надо!
— Папа плехой! — выдал вдруг Антошка.
— Нельзя так говорить, — испугался я, — папа очень хороший… настоящий. Дядя плохой.
Тут до Димки что-то дошло… свое пьяное горе… что-то абсолютно не имеющего отношения к делу. Он тоже всё неправильно понял!
— Ударь меня, ударь бутылкой! Слышишь — ударь! Теперь твоя очередь! Ты что — не мужик?!
Он подставил под удар свою голову. Светлую свою голову, с торчащими пшеничными волосами.
— Прошу! Ну! Прошу… Ты нарочно это сделал! Ты всё, всё хочешь разрушить!
«Бред.»
Я стоял у окна своей холостяцкой, пустой квартиры и курил. Пустота угнетала, выглядывая из каждого угла. Пустота снаружи пожирала меня, образуя вакуум внутри. Вакуум втягивал пустоту — сообщающиеся сосуды. Мой дух завис между двумя этими мертвыми зонами и трепетал. Как подранок, пугливо озирался, не зная, куда приткнуться — везде только пустота. За окном занимался блеклый рассвет…
«Чего я добился своей глупой выходкой? Бред, бред!»
«Если по утрам очень трудно, а по вечерам очень страшно…» — крутились в голове стихи Башлачова.
А если по утрам очень страшно? Страшно, но предельно ясно. Враг обнаружен — осталось совершить возмездие. А если Димку попросить еще об одном одолжении. Умереть от рук этого светлого мальчишки — достойная перспектива. Но он не пойдет на это. Да и подло подставлять парня… А если его спровоцировать? Благо — поводов предостаточно. Впрочем, это стократ подлее… Бред, бред! Абсурд! Безумие! Я, очевидно, схожу с ума. Но как вырваться из этого пустого пекла? Придется самому решать свои проблемы…
Вдруг я увидел за окном знакомую процессию. Святое семейство: мама, папа и малыш. Вера несла Антошку на руках, Димка плелся сзади с огромной сумкой. Они шли в направлении моего дома.
Вера с порога кинулась ко мне.
— Ну, как ты?
— Лучше всех.
— Ой, ну дурной ты… дурной!
Она с нескрываемым сожалением рассматривала и трогала мои синяки.
— Больно? Теперь и на улицу-то не выйдешь… кошмар!
— У меня есть розовые очки.
— Ха, розовые… скажешь тоже! Я тебе крем-пудру принесу — телесного цвета. У меня есть.
— Я все-таки попробую скрыться за очками. В них мир так прекрасен!
