которой ментам и не хватает.
Во время боя часто случается так, что просто времени нет на расшифровку и разжевывание команды. Каждый боец спецназа ГРУ обучен понимать, что от его быстроты, от умения соображать и выполнять команду, слыша даже то, что и не сказано, возможно, зависит результат общего действия, жизнь самого бойца и его товарищей. Вот потому, возможно, и воюет спецназ ГРУ, в сравнении в любыми другими спецслужбами или войсками, несравнимо удачнее.
— Что там у вас с потерями, товарищ подполковник? Не сообщили? — спросил я, заметив, как Штеменко качает в расстройстве головой.
— Тринадцать убитых, причем трое свежих, во время отхода… Двадцать восемь раненых. Двое тяжелых. В строю осталось девяносто три человека.
Я, честно говоря, рассчитывал, что их будет больше сотни. Тогда мы, по моим приблизительным прикидкам, не просто сравнялись бы численностью с бандитами, но, после успешных действий майора Рудаковского и двух его коллег, что должны были вот-вот прилететь, имели бы почти двойное превосходство в численности и тогда смогли бы уже сами атаковать бандитов даже в их укреплениях. А их укрепления серьезными назвать было сложно, поскольку рыли бандиты окопы, как я видел, только для стрельбы лежа, то есть малозащищающие и временные, которые оборудуются для боя, что длится не больше часа. Для серьезного боя этого было предельно мало. Правда, для штурма хорошо оборудованных укреплений у меня людей бы просто не хватило в любом случае. Для такого штурма требуется, согласно военной теории, троекратное преимущество в численности. А такого преимущества у меня не было, даже если бы спецназ полиции вообще не понес бы потерь.
Своих троих раненых, поскольку они не покинули поле боя, я к потерям не относил. Но слабо укрепленные позиции бандитов при поддержке с воздуха мы, думаю, смогли бы взять точно так же, как взяли их левый фланг, одновременно частично оголив, частично уничтожив центральную часть бандитского фронта.
* * *
Пушки «Ночного охотника» на какое-то время замолчали, только изредка отплевывались короткими очередями. А сам вертолет по-прежнему продолжал полет «задним ходом». У меня складывалось какое-то эзотерическое представление о том, что за вертолетом по воздуху тянется невидимая сеть, похожая на рыболовецкий трал, и тянет за собой бандитов туда, где их будет легко расстрелять. Происходило это, видимо, по той причине, что я знал о желании майора Рудаковского ударить по бандитам, когда они сконцентрируются в узком переходе. И я, не видя действий бандитов, поскольку они находились со мной практически на одном уровне, разве что самую малость повыше — дальние позиции бандитского фронта тоже были достаточно высокими, ощущал, как они стремятся прорваться туда, где их ждет смерть.
