А мы, чтобы не ползать под скалой, прошли по теперь уже правой тропе, которую раньше определяли как левую. Мины там были сняты, как и самодельные взрывные устройства. Тем не менее первым на тропу я все же запустил рядового Мукомохова, который опытным взглядом умел замечать все несоответствия естественного пейзажа. Одно дело, он проходил, а кое-где и проползал, этой тропой в глубину ущелья ночью, и совсем другое дело — дневной путь. Что-то ночью могло быть и пропущено. Днем это заметнее. Впрочем, этой тропой уже проходила и следственная бригада, и майор Рудаковский.
Я знаю случаи, когда по настоящему минному полю проезжал колесный трактор и даже резину колес не поцарапал, потом проходила отара овец, и тоже никто копыт не повредил. А через полгода случайный человек подорвался на этом поле, когда хотел сократить путь, и остался без ноги. Причем шел, как он сам говорил, по следу, оставленному колесами трактора. Видимо, это вопрос везения.
Я на везение полагаться в данном случае не пожелал. Если бы шел один, я бы мог рискнуть. Собой рисковать всегда легче, чем солдатами, которые доверили тебе свои жизни. Тем более рядовой Мукомохов был рядом, почему же не принять дополнительные меры безопасности.
И, как оказалось, перестраховался я не зря. Там, где раньше было обезврежено несколько фугасов, предназначенных для обрушения на тропу двух ближайших скал, сапер нашел еще один фугас. Заложен он был хитро — в самом узком месте тропы, где скалы сходятся достаточно близко, из расщелины торчал пучок травы. Но трава может расти только там, где есть земля или хотя бы пыль, что оседает в трещинах.
А здесь ничего подобного не было. В воздухе корням не за что было зацепиться. Мукомохов сделал рукой понятный всем знак, требуя не приближаться, и осторожно, травинку за травинкой, начал вытаскивать из пучка зеленку. И так обнажил пружинящий металлический штырь. После чего протянул руку и вслепую, поскольку заглянуть за изгиб расщелины было невозможно, ощупал поверхность с предельной осторожностью и стал, как я понял по движению руки, вывинчивать взрыватель. Уже после этого, убрав взрыватель со всеми предосторожностями к себе в рюкзак, снял и само взрывное устройство. И сообщил:
— Тоже фугас. Без поражающих элементов. Мог сдетонировать, если бы кто-то машинально за траву в темноте задел. Или если бы шло, скажем, три человека рядом, кто-то плечом задел бы. Место-то узкое…
Выставлял взрывное устройство кто-то явно не знающий системы воспитания солдат в спецназе ГРУ. Там, когда прибывают молодые солдаты срочной службы, выставляется множество ловушек. Заходит молодой «срочник» в казарму, у него на тумбочке лежит свернутая трубочкой газета, если он возьмет ее, не глядя, чтобы выбросить, взорвется ослабленный до уровня праздничной петарды взрывпакет. То же самое произойдет, если солдат пожелает ночью сходить в туалет и не будет себе под ноги смотреть. А под ногами натянут провод, имитирующий «растяжку» гранаты или СВУ. Такой взрыв будит всех. Больше солдат не пожелает ни к чему руки протягивать и до старости, даже дома, будет под ноги себе смотреть.
